Красовский Пётр Филиппович – посадчик участка № 2 шахты «Капитальная-II» треста «Молотовуголь» комбината «Кузбассуголь» Министерства угольной промышленности СССР (город Осинники Кемеровской области).

Родился в 1906 году на территории современного Алтайского края. Русский.

Работал забойщиком, а затем бригадиром забойщиков шахты № 10 (затем – «Капитальная-2») в городе Осинники Кемеровской области. Ежедневно выполнял норму на 130-140 процентов. В сентябре 1948 года ему, как одному из лучших стахановцев Осинниковского рудника, было присвоено звание «Почётный шахтёр».

В дальнейшем трудился посадчиком участка № 2 шахты «Капитальная-2». Ушедшая в прошлое профессия посадчика была самой опасной из шахтерских специальностей. В героическую бригаду принимали опытных людей, отлично знавших подземную добычу, местные горные условия, обладавших быстрой реакцией, особым чутьем, интуицией.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 апреля 1957 года за выдающиеся успехи, достигнутые в деле развития угольной промышленности в годы пятой пятилетки и в 1956 году, Красовскому Петру Филипповичу присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручение м ордена Ленина и золотой медали «Серп и Молот».

Трудился на шахте до выхода на заслуженный отдых.

Жил в поселке городского типа Тайжина (ныне в составе городского округа Осинники). Умер в 1984 году.

Избирался депутатом Тайжинского поселкового Совета депутатов трудящихся (1956).

Почётный шахтёр.

Награжден орденом Ленина (26.04.1957), медалями.

Из книги «Шахтёрские бригадиры Кузбасса» (Кемерово, 2013 год).

Посадчик – профессия героическая

К худощавому прогонистому посадчику участка №2 шахты «Капитальная-2» Петру Филипповичу Красовскому прилагали определения «юркий», «чуткий», «думающий», «счастливый», «богом поцелованный», «в рубашке рожденный», «удачливый»…

Он хорошо знал все системы отработки угля на пластах крутого падения в Кузбассе, знал существующие щитовые системы. Это пришло ему с опытом работы и через жилистые руки. Ему пришлось также изучить норов и пологопадающих пластов, где вынимался уголь двумя, тремя слоями. Здесь требовался иной подход и другая технология крепления и посадки лавы.

Каждый паспорт крепления испытывался на практике. Вначале проходились штреки в верхней части пласта, и уголь выбирался лентами шириной до одного метра и мощностью до трех метров. Верхний слой вынимался довольно легко и давал хороший уголь. Отбойку вели в основном с помощью взрывчатых веществ, навалоотбойщики зачищали его на конвейер. Потом конвейер передвигали вплотную к груди забоя, а следом ставили стойки с перетяжками кровли. Чтобы взять следующий слой, на почву лавы укладывали настил из толстых плах.

Когда забой по всей длине отодвигался от разрезной печи на несколько метров (это устанавливалось паспортом), проводили посадку кровли. Управление кровлей в лавах — настоящее искусство. Петр Филиппович хорошо знал характер каждого пласта, чувствовал дыхание лавы. Посадка лавы — дело очень сложное. Бригаду посадчиков Петр Красовский подбирал из смелых, решительных людей. Работа требовала отваги, ловкости, смекалки. Перед посадкой лавы забойщики ограждали призабойное пространство, где находился конвейер, органной крепью или клетками, а иногда и тем и другим вместе. Органная крепь — это сплошная стена из деревянных стоек вдоль забоя с окнами для прохода посадчиков. Ставились они как трубы в органе, вертикально одна к одной и расклинивались так, что при ударе топором стойки звенели.

Лавы сажали не каждую смену, поэтому посадчики работали по вызовам и подчинялись только начальнику шахты. У Петра Филипповича был острый, как бритва, топор с длинной ручкой. Берег его, как святыню, даже в руки никому не давал. Работал в любые смены. Часто за ним присылали пролетку. Кучер стучал кнутом в ставни: «Филипыч, поехали». Иногда он возвращался быстро, а случалось, и сутками дома не было, когда посадка была особенно трудной.

Петр Красовский спускался в забой, прокручивая на ходу возможные варианты. Он хорошо знал, где какой крепости кровля, возможные трещины или слабости, качество крепежного материала, в какое время из чего воздвигались стойки, породы леса и еще многое, что важно перед обрушением выработанного пространства.

Петр Филиппович оценивал обстановку и расставлял людей, знал — кого, куда, в какой момент надо поставить. Сам, стараясь не шаркать сапогами и постоянно прислушиваясь, шел вперед. Внимательно осматривал кровлю, оценивал, где лучше и безопаснее вырубать стойки.

Посадчики при последнем цикле перед посадкой выбивали органку, метров через восемь-десять оставляя окна на случай, если лава «пойдет» и чтобы можно было выскочить в проемы. Когда пробивали «комплект» до верха, то есть до вентиляционного штрека, приступали рубить стойки в завальной части лавы. Рубили топорами с длинными топорищами. Мало сказать опасно, когда над тобой нависают десятки, сотни тысяч тонн горной массы, в любое время готовые разом прихлопнуть и запечатать выработанное пространство. Смелость и опасность не зря хорошо оплачивались.

Кровли нередко были труднообрушаемыми. Рассказывали случаи, которые нельзя слушать без содрогания.

Во время посадки, когда группой вырубали стойки до середины лавы, зависла кровля в средней части завала. Поддерживала стойка из лиственницы. Ее верх от давления был размочален, как вата. Стойку надо во что бы то ни стало вырубить или хотя бы надрубить. Но соваться к смертельно опасной зоне ни у кого не хватает смелости. Петр Филиппович обвязался веревкой: «Подстрахуйте на всякий случай, братцы, если что, выдерните из завала». Он успел сделать только одну насечку. Кругляк сломало, как спичку. Гора затрещала, готовая вот-вот обрушиться. Лава «заходила», задвигалась, воздух колыхнулся, порода посыпалась, как перед посадкой «по-черному». Где-то уже слышался грохот первых вывалов. Когда рухнула нижняя часть вырубленного пространства, содрогнулась лава, прокатилась воздушная волна со штыбом. Этой волной, да с помощью страховки бригадира отбросило к окну органки. Прошли томительные секунды. Лаву обрезало по той линии, где был Петр. Лава, озверевши, заходила. Лава ухнула. Волной воздуха посадчиков выбросило к отработанной части, где было уже не так опасно…

Позднее, когда стали пользоваться лебедками, Красовский безошибочно определял, на какую стойку надо набросить петлю из толстого троса, чтобы «сучкой» (так горняки называют лебедки) и выдернуть несущую лесину. Но вначале все же надо подрубить своим надежным топором стойку на «огневом рубеже». Самую опасную операцию всегда брал на себя Петр Филиппович.