Шкабардня Михаил Сергеевич – бывший Министр приборостроения, средств автоматизации и систем управления СССР, ныне Управляющий Делами Совета Министров СССР.

Родился 18 июля 1930 года в станице Тифлисская Тифлисского района Северо-Кавказского края (ныне – станица Тбилисская Тбилисского района Краснодарского края) в семье потомственных кубанских казаков. Русский.

Во время Великой Отечественной войны подростком пережил фашистскую оккупацию с августа 1942 по февраль 1943 года. В 1949 году поступил в Новочеркасский политехнический институт, который окончил в 1954 году по специальности инженер-электрик. С 1954 года трудился на Краснодарском заводе электроизмерительных приборов: инженер, начальник технологического бюро цеха, начальник технологической лаборатории завода, начальник электроизмерительной лаборатории завода, заместитель начальника цеха, начальник специализированного конструкторского бюро завода, главный инженер завода. В 1960 году вступил в КПСС.

С 1968 года – в центральном аппарате Министерства приборостроения, средств автоматизации и систем управления СССР (Минприбор СССР). В 1968-1971 годах – главный инженер – заместитель начальника Главного управления по производству электроизмерительных приборов и средств телемеханики Минприбора СССР. В 1971-1974 годах – главный инженер – заместитель начальника, начальник Всесоюзного государственного промышленного хозрасчетного объединения по производству электроизмерительных приборов («Союзэлектроприбор») Минприбора СССР. В 1974-1976 годах – начальник Технического, а в 1976-1979 годах – Научно-технического управления Минприбора СССР.

В 1979-1980 годах – заместитель Министра, а с 10 сентября 1980 по 27 июня 1989 года – Министр приборостроения, средств автоматизации и систем управления СССР. В данной должности сменил умершего К.Н. Руднева. 

Внес существенный вклад в создание и проведение испытаний многоразовой ракетно-космической системы «Энергия – Буран». Осуществлял непосредственное руководство работами по созданию комплекса систем контроля и управления, подготовкой к пуску ракеты носителя «Энергия» и обеспечения высоконадежной и безопасной заправки больших количеств криогенных топлив. Под его руководством была создана сложная автоматическая система контроля и управления работами с ракетой-носителем на стартовом комплексе, организована в отрасли кооперация предприятий-разработчиков и заводов-изготовителей, обеспечено четкое взаимодействие коллективов на космодроме.

С 17 июля 1989 по 26 декабря 1990 года – Управляющий Делами Совета Министров СССР. На данном посту сменил М.С. Смиртюкова, возглавлявшего Управделами Совмина (Аппарат Правительства) в течение 25 лет, но в отличие от своего предшественника проработал в этой должности сравнительно недолго.

Указом Президента СССР от 30 декабря 1990 года за большие заслуги в создании и проведении испытаний многоразовой ракетно-космической системы «Энергия – Буран» Шкабардне Михаилу Сергеевичу – бывшему Министру приборостроения, средств автоматизации и систем управления СССР, ныне Управляющему Делами Совета Министров СССР присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и золотой медали «Серп и Молот».

С декабря 1990 года – на пенсии, персональный пенсионер союзного значения.

Является главным научным сотрудником Института проблем управления имени В.А. Трапезникова Российской академии наук.

Живет в Москве.

Лауреат Государственной премии СССР (1976).

Доктор технических наук (1980). Профессор (1986).

Член ЦК КПСС (1986-1990), кандидат в члены ЦК КПСС (1981-1986). Депутат Верховного Совета СССР 10-го и 11-го созывов (1980-1989). Член Консультативного совета Министерства промышленности и торговли Российской Федерации.

Награжден 2 орденами Ленина (10.06.1986, 30.12.1990), орденами Октябрьской Революции (31.03.1981), Трудового Красного Знамени (25.08.1971), российскими орденами «За заслуги перед Отечеством» 4-й степени (28.06.2001), Почета (29.01.2016), медалями.

В материалах к биографии использовано фото из архива РИА «Новости» (http://visualrian.ru/ru/site/photo/news/).

Публикация с сайта «Министры советской эпохи» (http://www.minister.su/)

Шкабардня Михаил Сергеевич

Министр приборостроения, средств автоматизации и систем управления СССР, 1980-1989 годы, Управляющий Делами Совета Министров СССР, 1989-1990 годы

Время и место рождения: 18 июля 1930 года, станица Тбилисская, Краснодарский край

Образование: в 1954 году окончил Новочеркасский политехнический институт; доктор технических наук, профессор

Основные вехи: главный инженер краснодарского завода «ЗИП», главный инженер главка, заместитель министра приборостроения, средств автоматизации и систем управления СССР (1967-1980 годы); министр приборостроения, средств автоматизации и систем управления СССР (1980-1989 годы); управляющий делами Совета Министров СССР (1989-1991 годы)

Самые дорогие награды: ордена Ленина, звание Героя Социалистического Труда за проект «Энергия - Буран»

Продолжатели дела в семье: старший сын, Андрей, кандидат технических наук, разработчик-электромеханик

Увлечения: чтение литературы, рыбалка

Мои родители - потомственные кубанские казаки. Хлеб всегда доставался им трудом и потом. Своим детям они старались дать возможность учиться, но началась война. В первые же дни отец ушел на фронт, а мать с тремя детьми осталась нести свою нелегкую ношу. В 1943 году ушел на фронт мой старший брат.

Ему было всего семнадцать. Мать и средний брат работали практически день и ночь в колхозе, поэтому были редкими гостями дома, так что мне пришлось и домашнее хозяйство вести и выкраивать время на учебу в школе. Учебников не было, один-два комплекта на класс, чернила мы делали из ягод черной и красной бузины, вместо тетрадей использовали старые книги или газеты, на которых писали между печатных строк. В теплое время в школу ходили босиком, а зимой в классе из-за холода никогда не снимали верхней одежды. И, конечно, всегда хотелось есть.

Я в те времена приспособился выращивать у себя на огороде табак, делал из него махорку, которую продавал на рынке стаканами. Торговать на рынке не любил, но деваться было некуда: маме надо было помогать. Чтобы подработать, я подряжался летом к своему соседу, замечательному старику Ксенофонтию Пименовичу, царство ему небесное, мы с ним делали саман, строили саманные хаты, сараи и свинарники, клали печи и крыли крыши соломой и камышом. Работал я немного и подмастерьем в сапожной мастерской, и учеником часового мастера, пастухом и водовозом в колхозе.

На годы моего детства пришлись еще и шесть месяцев немецкой оккупации - с августа 1942 по февраль 1943 года. Мне в то время было двенадцать лет. Мы жили в станице Тбилисской Краснодарского края. Перед приходом немцев недели две подряд мимо нашего дома в сторону переправы через реку Кубань день и ночь отступали наши воинские части, лазареты, беженцы с имуществом, непрерывно шли стада животных, отправляемые своим ходом в тыл. Это было тяжелое зрелище. Особенно тягостно было наблюдать мирное население, лихорадочно пытавшееся уйти от надвигавшейся опасности. Среди беженцев было много евреев, которых в оккупированном Краснодаре немцы просто истребляли в газовых душегубках.

Получив в 1949 году аттестат зрелости, я поступил учиться в Новочеркасский политехнический институт, который окончил в 1954 году, и по направлению приехал работать на Краснодарский завод электроизмерительных приборов. Свой трудовой путь здесь я начал в должности помощника мастера, затем работал технологом, заместителем начальника цеха, начальником лаборатории, начальником специального конструкторского бюро, а с ноября 1965 года - главным инженером завода. К тому времени предприятие значительно выросло, на нем работало уже около 14 тысяч человек. Это был самый крупный приборостроительный завод в Европе. Наряду с постоянным приростом мощностей и объемов производства мы занимались новыми разработками и ежегодно осваивали по 15-20 новых изделий, в том числе для обороны страны, важнейших строек энергетики, металлургии, химии, нефтяной и газовой промышленности, других отраслей народного хозяйства, а также товаров народного потребления. Работать было интересно, а главное, у нас был прекрасный коллектив разработчиков, технологов, экономистов и производственников, был золотой фонд рабочих кадров, получивших высшую квалификацию на родном заводе.

Главным инженером я проработал два года, и в декабре 1967 года меня перевели в Москву на должность главного инженера главка Министерства приборостроения, средств автоматизации и систем управления СССР. Это было сделано вопреки моему желанию, однако пришлось подчиниться партийной дисциплине и соблюсти служебную этику. Кстати, практически так происходило со всеми моими служебными перемещениями. Всегда неожиданно, всегда быстро. И всегда я с большой грустью расставался со своей работой. Примерно в таком же темпе решался вопрос о моем назначении на должность министра СССР.

В сентябре 1980 года неожиданно и к большому огорчению всех работников отрасли умер наш министр К.Н. Руднев. Так как я к этому времени в должности заместителя министра проработал меньше года, то не мог и предполагать, что будет рассматриваться моя кандидатура. Коллеги мои были старше и опытнее, но судьба распорядилась иначе. 10 сентября 1980 года меня пригласил заведующий Отделом машиностроения ЦК КПСС B.C. Фролов и после короткого разговора проводил к члену Политбюро ЦК КПСС А. П. Кириленко. Беседа с ним была открытая, неформальная, товарищеская, как несколько позднее и с М. А. Сусловым. Меня утвердили министром на заседании Политбюро, а в конце сентября из отпуска вернулся Л.И. Брежнев, и я был приглашен для разговора с ним. Эта теплая встреча добавила мне уверенности и энтузиазма в работе. 

Впоследствии я много раз бывал на заседаниях Политбюро и пленумах ЦК КПСС, участвовал в работе съездов партии, и всегда Брежнев оставлял впечатление доброго, справедливого и отзывчивого человека. Конечно, возраст и болезни делали свое дело, и, к сожалению, ему не хватило характера, чтобы вовремя уйти на заслуженный отдых, а престарелым членам Политбюро недоставало мужества подсказать ему, да и самим последовать этому примеру. Такой шаг Брежнева и других руководителей, я думаю, только укрепил бы авторитет партии, и, кто знает, может, последующие события в стране развивались бы совсем по другому сценарию.

В ноябре 1982 года ушел из жизни Брежнев, а потом один за другим Андропов и Черненко. В марте 1985 года Генеральным секретарем ЦК КПСС избирается сравнительно молодой, энергичный, с опытом партийной работы, подающий большие надежды Горбачев. Заявленные в его программных речах «перестройка» и «ускорение» были с восторгом приняты общественностью, еще не подозревавшей о тех тяжелых и драматических последствиях, к которым они приведут. К сожалению, мы тогда все вновь серьезно просчитались.

К моменту избрания Горбачева на высший пост в партии я был уже членом ЦК КПСС и тоже, как и мои товарищи, приветствовал решение Пленума ЦК. Мы охотно продвигали новые идеи по экономическому реформированию народного хозяйства, переводу отраслей на полный хозяйственный расчет, внедряли на предприятиях самофинансирование и самоокупаемость, арендный подряд и многое другое, не обращая внимания на проявление отдельных признаков бонапартизма в поведении нашего нового лидера. Почти семь лет этот человек руководил страной и за это время не только не смог толком объяснить народу цель и механизм перестройки, но и сам их, похоже, никогда не знал. Не сформулированные ясно задачи, чисто внешняя подмена авторитарного режима управления явились существенными причинами развала страны. Чрезмерная власть, сосредоточенная в руках одного человека, привела к трагедии.

С апреля 1985 года страна под призывом «Перестройка! » быстрым маршем с короткими перебежками к 1991 году пришла в объятия «дикого» рынка с безработицей и забастовками, обнищанием физическим и, что страшнее, духовным, голодными маршами по площадям и улицам городов. Как показывает опыт, даже год осмысленного и спокойного движения вперед дает больше, чем нескончаемые попытки и эксперименты, результаты которых остаются только в горькой памяти сменяющихся поколений. К несчастью нашего народа, благие намерения перестройки начались с привычного, но губительного призыва к ускорению. У нас все это уже было. С ускорением была разрушена в начале 30-х годов структура крестьянского хозяйства, с ускорением проводились коллективизация и индустриализация всей страны, унесшие тысячи жизней ни в чем не повинных людей и породившие устойчивую систему дефицита продовольствия. С ускорением велась в 1937-1938 годах борьба с «врагами народа», в результате которой был уничтожен цвет интеллигенции и кадровой армии. Бездумная «кукурузация» страны, не сообразуясь со здравым смыслом, оставила народ без хлеба, молока, мяса, а главного «сеятеля» Хрущева привела к бесславному отстранению от власти.

Конечно, большинство членов правительства, министров и членов ЦК КПСС с тревогой воспринимали происходящие в стране необдуманные перемены, открыто высказывали критические замечания, вносили предложения по стабилизации экономики и совершенствованию механизма перестройки, но, как всегда, это мало кого интересовало, а тем временем продолжалась ломка старых структур, причем взамен ничего не формировалось. Уже в 1986 году начали назревать серьезные кадровые конфликты, и в первую очередь это касалось руководителей промышленных предприятий и отраслей. В системе подбора и расстановки кадров в горбачевский период роль руководителя любого ранга вольно или невольно дискредитировалась, и, наконец, дошло до кампании против не только руководителей, но и действующих структур управления отраслями народного хозяйства. А зря... В стране уже был накоплен некоторый опыт новых форм хозяйствования и были неплохие результаты.

Минприбор СССР первым в стране перешел на новую систему планирования и экономического стимулирования на основе внедрения полного хозяйственного расчета как на уровне предприятий, так и на уровне отрасли в целом. Внедренная в отрасли система самофинансирования позволила открыть широкие возможности быстрой и эффективной перестройки хозяйственной и производственной деятельности предприятий не только в интересах отрасли, но и в интересах всего народного хозяйства. Экономическая реформа способствовала ускоренному освоению новых изделий, повышению качества выпускаемой продукции, увеличению объемов поставок на экспорт. Получило развитие строительство жилых домов для работников предприятий, больниц, детских садов и т.п.

Ежегодный прирост объемов выпускаемой продукции вплоть до 1989 года составлял 12-15 процентов при обновлении номенклатуры 15-20 процентов в год. На протяжении четырех последних пятилеток Минприбор СССР занимал ведущее место среди отраслей машиностроения по темпам роста производства и производительности труда.

За годы одиннадцатой пятилетки (1981-1985 годы) в отрасли было разработано и освоено в серийном производстве более трех тысяч новых важнейших видов приборной продукции, внедрено в различных отраслях народного хозяйства более полутора тысяч автоматизированных систем управления сложными технологическими процессами, в том числе в энергетике и атомной энергетике, металлургии, химии, нефтепереработке и т.п. Одиннадцатая пятилетка стала переломным этапом в использовании микропроцессоров, микро ЭВМ, оптоэлектронной и лазерной техники. Практически в эти годы был осуществлен перевод массовой приборной продукции на прогрессивную микроэлектронную элементную базу, что позволило существенно поднять основные технические характеристики приборной и вычислительной техники - точности, быстродействия, надежности. Успехи использования микроэлектроники в приборной и вычислительной технике открыли принципиально новые возможности для высокоэффективной автоматизации практически во всех отраслях народного хозяйства.

В 1982-1983 годах в отрасли были разработаны системы автоматизированного проектирования (САПР) и организовано их серийное производство. Внедрение этих систем в НИИ и КБ отраслей машиностроения оказало огромное влияние на ускорение разработок и существенное повышение эффективности работы конструкторов и технологов.

Более 130 предприятий и 70 НИИ и КБ в эти годы были подключены к созданию и поставкам приборной продукции и систем управления отраслям агропромышленного комплекса, где только в одиннадцатой пятилетке было внедрено более 300 АСУ ТП. Значительная часть приборов, устройств телемеханики и систем управления была поставлена для автоматизации процессов в мелиорации и водном хозяйстве.

В целом в одиннадцатой пятилетке отраслям АПК поставки приборов, средств автоматизации и систем управления увеличились более чем в три раза по сравнению с 1976-1980 годами.

В двенадцатой пятилетке рост объемов производства увеличился в 1,7 раза, причем весь прирост, как и в одиннадцатой пятилетке, был обеспечен в результате роста производительности труда. Это стало возможным благодаря комплексу широкомасштабных работ по техническому перевооружению предприятий отрасли, обновлению основных фондов, внедрению самых прогрессивных технологических процессов и прогрессивного автоматического и автоматизированного оборудования. На предприятиях отрасли получили широкое применение программно управляемое оборудование, промышленные роботы, автоматические и роторные линии, гибкие автоматические производства (ГАПы).

Существенно укреплялась отраслевая научная и опытно-экспериментальная база. Были вновь построены великолепные корпуса Института проблем управления, НИИ Теплоприбора (Москва), ВНИИЭПа, НПО «Буревестник» (Ленинград), НПО «Элва» (Тбилиси), НИИ УВМ (Северодонецк), НПО «Аналитприбор» (Киев) и ряда других.

К концу 1989 года в состав Минприбора СССР входило свыше 600 предприятий и более 150 НИИ и КБ. Общая численность работающих в отрасли немногим превышала миллион человек. Только укрупненная номенклатура изделий, выпускаемых предприятиями отрасли, составляла более десяти тысяч наименований. В их числе аналитические приборы, приборы для научных исследований, приборы и средства неразрушающего контроля, испытательные машины и приборы, весо-измерительная техника, электроизмерительные приборы, приборы промышленного контроля, устройства числового программного управления, вычислительная техника, приборы времени, ювелирные изделия и многое другое, включая, конечно, АСУТП.

Только различного рода часов в 1989 году предприятиями отрасли было изготовлено 7 5 миллионов штук, из них 30 процентов уходило на экспорт, в том числе в Англию, Францию и другие страны. В 1989 году Минприбор СССР поставлял на экспорт около 20 процентов объема производства и научился зарабатывать валюту, необходимую для закупки прогрессивного импортного оборудования.

Определенный положительный опыт был накоплен и в других министерствах, но, к сожалению, членам Политбюро ЦК КПСС во главе с М.С. Горбачевым ничего этого не было нужно. Их в то время уже волновали другие заботы...

С 1988 года при поддержке Политбюро ЦК КПСС начался развал хозяйственных и государственных структур. Подброшенная руководству партии мысль о громоздкости управленческого аппарата стала той наковальней, о которую партийным молотом были разрушены все действующие структуры управления, и ничего толкового взамен предложено не было. Мы возражали, доказывали в Совете Министров, ЦК КПСС, что это безрассудные меры и что прежде чем разрушить старое, надо создать необходимую экономическую среду и, соответственно, новую управленческую структуру. Эти предложения даже не рассматривались.

Правда, несколько неожиданно эта тема была затронута во время посещения Горбачевым и членами Политбюро выставки «Машиностроение-88». Министерство подготовило концепцию управления народным хозяйством на переходный период экономических реформ, и мы пытались довести ее до руководства ЦК КПСС, правительства. И хотя нас поддерживали Председатель Совета Министров СССР Рыжков и ряд членов правительства, наши предложения Горбачев даже не выслушал. А жаль. Ведь они предусматривали систему мер перехода к рынку, упреждающих экономический обвал, обвальное разрушение хозяйственных и организационных структур и недопущение спада производства в промышленности и сельском хозяйстве.

Я тогда руководил министерством, которое занималось управленческими проблемами как в промышленности, так и в непромышленной сфере. У нас был основательный опыт по созданию систем управления сложными техническими объектами (атомные станции, газопроводы и тд.) на уровне отраслевых и государственных структур. Используя программные средства и методы математического моделирования, мы создавали и внедряли на сложных объектах высоконадежные системы управления, этот опыт и позволил нам предложить устойчивую модель хозяйственного механизма в переходный период к рыночной экономике. Нас не послушали, и становилось ясно, что в стране вновь начинает править не разум и логика, а волюнтаризм.

В пылу демократических преобразований в 1988 году был принят Закон о государственном предприятии. При всей его новаторской сути он не обеспечивал совпадение интересов предприятий и государства. Органически присущий нашему обществу дефицит породил планово-распределительную систему хозяйствования и, как следствие, иерархию в экономической жизни, да и в жизни вообще. Уйти от дефицита, который царил почти 70 лет, оказалось не так-то просто. Для этого ведь, кроме нового хозяйственного механизма, требуется еще и новая структура государственного управления. Ни того, ни другого не было, а действующие структуры управления уже не соответствовали новому статусу предприятий. Сотни организаций и предприятий из-за дефицита материалов и комплектующих искали помощи министерств и ведомств, которые в условиях действия закона о государственном предприятии решать эти проблемы не могли - предприятия стали самостоятельными и поручения министерств для них уже не указ. Круг формирования устойчивого дефицита вновь замкнулся. На практике оказалось так, что, расширив права предприятий, не приняли другого принципиального решения - кто и с какими полномочиями должен согласовывать интересы предприятий, государства и потребителей. Предполагалось, что эту задачу должен решать рынок. Но рынок в те времена был рынком устойчивого спроса, а не предложений, и в этом суть всех наших перестроечных государственных проблем. По существу, уже в 1988 году мы практически ушли от планово-распределительной системы, при этом не подготовив почвы для перехода к нерегулируемой рыночной экономике. Волюнтаристские политические решения проигнорировали законы экономического развития и стали приводить к экономической, а затем и политической катастрофе страны. На заводах и фабриках из-за недостатка материалов и комплектующих начались массовые простои, а в магазинах - пустые полки, дефицит товаров и очереди, очереди...

Разорительная для страны схема управления государством в период перестройки формировалась на самом главном и самом сильном аргументе Генерального секретаря ЦК КПСС Горбачева: «Я убежден». Эти слова воздействовали на наших граждан более завораживающе, чем сеансы известных экстрасенсов Чумака и Кашпировского. Оказалось, что этих двух слов достаточно для принятия любых, в том числе нелепых, решений на самых высоких партийных и государственных уровнях. Именно эти слова были в основе постановления по антиалкогольной кампании, принесшей миллиардные убытки. Таким же порядком принималось заведомо нереальное решение по предоставлению каждой семье отдельной квартиры к 2000 году, дискредитировавшее в глазах людей партийный аппарат и правительство. Не менее скоропалительно и с той же аргументацией принималось решение по конверсии оборонных предприятий. И - как следствие - обнищание народа и развал Советского Союза.

25 мая 1989 года открылся Первый съезд народных депутатов СССР, решением которого впервые в нашей стране была введена новая процедура назначения членов правительства. Председатель Совета министров СССР утверждался Съездом народных депутатов СССР, а члены правительства по представлению Председателя Совмина утверждались Верховным Советом СССР. Озабоченный сложной ситуацией, съезд в первых числах июня утвердил Рыжкова главой правительства и поручил ему дать предложения по составу правительства. В него вошли профессионалы, люди высокой культуры, с масштабным видением проблем, умеющие искать рациональные пути их решения. И главное - все они люди перестройки, ею выдвинутые. К руководству пришли люди, уже проявившие себя, активные сторонники глобальных перемен в экономике и общественной жизни.

Я тоже, будучи министром приборостроения, средств автоматизации и систем управления СССР, получил предложение перейти работать в аппарат правительства на должность управляющего делами Совета Министров СССР, члена Президиума Совета Министров СССР. Восторга у меня это предложение не вызвало, так как я всю свою жизнь был связан с наукой и производством. К тому же мне было уже 59 лет, и менять уклад и привычки на нечто совсем новое, да еще в сугубо аппаратной сфере, не хотелось. С другой стороны, я понимал, что это предложение не только Председателя Совета Министров СССР Н. И. Рыжкова, но и Политбюро ЦК КПСС, и я как член ЦК КПСС не мог отказаться. Тем более что Николай Иванович, беседуя со мной в Кремле перед назначением, как бы приглашал меня в свою команду, от которой тогда зависело очень многое. Он еще верил, что при условии слаженной работы правительства, Верховного Совета СССР и ЦК КПСС дело можно поправить. Предполагалось в два-три года стабилизировать экономику и, идя по пути реформ, укрепляя при этом дисциплину и правопорядок, вывести страну из кризиса.

В июле 1989 года я занял рабочий кабинет в Кремле, рядом со Свердловским залом, над куполом которого развевался главный флаг нашей страны. Конечно, я и раньше был знаком с деловой жизнью Кремля и никогда не разделял мнения о «прелестях» этой жизни. Теперь же мне предстояло возглавить работу аппарата правительства и тем самым познать кремлевские будни изнутри. Моя деятельность на этом поприще не принесла ничего для меня неожиданного - деловая жизнь Кремля была напряженной и не очень привлекательной для творческого человека.

Аппарат правительства работал с огромным напряжением. Наряду с решением острейших вопросов повседневной жизни страны разрабатывались и проводились в жизнь основополагающие документы экономических и социальных реформ, в том числе и связанные с демократизацией общества. Мой рабочий день обычно начинался в восемь часов утра и заканчивался в десять-одиннадцать ночи. Несмотря на то, что в приемной круглосуточно работали помощники, меня с первых же минут появления на рабочем месте одолевали телефонные звонки и посетители, которым не было числа. Лучшим временем для работы с документами было время после девяти часов вечера, когда наконец утихала дневная суета. И тем не менее мы постоянно требовали от сотрудников, чтобы они независимо от нагрузки принимали не только руководителей того или иного ранга, но и граждан. Руководители любого министерства всегда могли оперативно связаться по телефону или при необходимости встретиться с сотрудниками аппарата и членами Президиума Совета Министров. Мы исключили из обязанностей наших секретарей и помощников решать - соединять или не соединять по телефону. Они обязаны были соединять всегда, если руководитель на рабочем месте.

Практически ежедневно в конце рабочего дня я приходил к Председателю Совета Министров Рыжкову с огромной папкой документов, подготовленных к докладу. Иногда их было так много, что мой помощник помогал их нести в приемную Председателя. Работа с бумагами была тяжелая, зачастую рутинная, но крайне необходимая и ответственная: дело касалось постановлений и распоряжений правительства, важнейших директивных, нормативных и методических документов жизни страны и ее перспектив. Подготовка материалов к докладу требовала тщательной их проработки, ведь на любой вопрос Председателя необходимо было немедленно дать исчерпывающий ответ и пояснения, аргументированные ссылками на нормативные акты. К чести аппарата Совета Министров, я могу сказать, что за почти два года своей работы в правительстве мы не имели ни одного серьезного сбоя в нашем нелегком деле.

Заседания Президиума Совета Министров проводились, как правило, еженедельно по средам. Правда, уже во второй половине 1990 года в связи с осложняющейся экономической и политической обстановкой приходилось собираться и по три-четыре раза в неделю. По мере ухудшения ситуации в стране количество вопросов все увеличивалось, а сложность их возрастала, поэтому заседания часто затягивались и до одиннадцати часов вечера, а иногда и значительно дольше. Сотрудники аппарата Совмина и технический персонал в это время находились на рабочих местах. И как бы поздно ни заканчивалась работа Президиума Совета Министров, аппарат должен был к утру подготовить, а я обязан доложить Председателю отработанный протокол решения правительства. Мы старались организовать работу сотрудников аппарата (в разное время их было от 850 до тысячи человек) на абсолютном доверии и уважении друг к другу. Конечно, были у нас ошибки и недоработки, но я не могу припомнить ни одного случая недобросовестного отношения к делу. Это был сильный и грамотный коллектив управленцев-профессионалов, в совершенстве владеющих своим делом, можно сказать - золотой фонд советских аппаратчиков.

Но работать новому правительству и решать множество вопросов приходилось в условиях, когда действующая Конституция, строго говоря, уже должным образом не соблюдалась, новые законы еще не работали, а старые уже не исполнялись. К тому же управленческие структуры рассыпались, как карточный домик. Основная опора Совета Министров - министерства - ликвидировались, сокращались или объединялись в довольно сложные конгломераты. Начинающийся парад суверенитетов и верховенство законов суверенных республик стали создавать слишком много проблем. Страна рушилась на глазах, становилась неуправляемой, и было ясно, что спасти ее от развала уже ничто не может.

У президента, видимо, на этот счет были свои представления. И когда уже оказались разрушены не только государственные структуры управления, но экономика, промышленность и вообще народное хозяйство страны, одержимый идеей нововведений, президент стал подбираться к структуре аппарата Совета Министров. И не то чтобы он был недоволен работой аппарата, нет... Неожиданно для всех наших сотрудников, равно как и для Председателя Совета Министров Рыжкова, Горбачев издает в октябре 1990 года распоряжение о подчинении аппарата Совмина руководителю аппарата президента. При этом не были установлены ни формы взаимодействия, ни порядок и процедуры подготовки и выпуска решений правительства. Этим актом президент заблокировал оперативную работу правительства, а уже через два месяца, в декабре 1990 года, по его же инициативе был ликвидирован и последний оплот исполнительной власти страны - Совет Министров Союза ССР. Более тяжелого периода жизни, чем дни работы в Кремле, у меня никогда еще не было. Это было трагическое время.

Если внимательно посмотреть сборник нормативных актов Совета Министров СССР за 1989-1990 годы, то можно увидеть, что это не что иное, как научный и практический курс цивилизованного перехода от централизованной плановой системы хозяйствования к рыночной экономике с гарантированной социальной защитой граждан страны и сохранением политических завоеваний социализма. Однако все наши усилия оказались тщетными. К концу 1990 года стало совершенно ясно, что не только решения правительства, но и само правительство были обречены, так как президент страны и его ближайшие помощники были ориентированы на другие цели.

В период работы в правительстве у меня постоянно было ощущение, что какая-то неведомая сила в Кремле упорно сопротивляется любым разумным начинаниям. Все или почти все, что пыталось сделать правительство во благо, блокировалось, и провести в жизнь эти начинания было почти невозможно. Система управления была настолько усложнена, что провести решение даже на уровне правительства требовало массу времени. По-прежнему по всем более-менее важным вопросам требовалось согласование с Политбюро ЦК КПСС, которое лишь делало вид, что не вмешивается в хозяйственные дела. Необходимы были согласования с Верховным Советом СССР, его комиссиями, республиканскими и другими местными органами. Самый жгучий вопрос - программа стабилизации экономики страны, разработанная и представленная правительством, практически так и утонула в дискуссиях и обсуждениях альтернативных вариантов.

Лишь в октябре 1990 года Верховный Совет СССР после длительных дебатов утвердил «Основные направления стабилизации народного хозяйства и перехода к рыночной экономике», но к этому времени уже было ясно, что опоздали, и очень сильно. Вместо Совета Министров президент предложил создать Кабинет Министров, тем самым существенно сузив функции и роль правительства в управлении народным хозяйством. В очередной раз был сокращен состав министерств и ведомств, а в январе-апреле 1991 года был сформирован новый Кабинет Министров, в состав которого я войти отказался.

Председателем Кабинета стал бывший министр финансов Павлов. Кабинет тоже просуществовал недолго - лишь до августа 1991 года. В августе был подведен печальный итог истории Советского государства и его правительства, а в декабре 1991 года в Беловежской пуще Кравчук, Шушкевич и Ельцин подписали приговор Советскому Союзу. Никто никогда не мог даже предположить, что в русской бане в белорусском лесу за застольем будет одержана победа над Советским Союзом, его строем, его идеологией... Но это все, к сожалению, случилось.

Спуск Красного Флага Союза ССР 25 декабря 1991 года в Кремле поставил точку на эпохе Советской власти. С подъемом трехцветного флага над куполом Кремля в декабре 1991 года началась новая история Российского государства.

Последние десять лет двадцатого столетия, прожитые с новой государственной символикой - триколором и двуглавым орлом, - не принесли нашей стране ни богатства, ни славы, равно как не прибавили величия ни Москве, ни Кремлю.

Хотелось бы надеяться, что двадцать первый век принесет все же спокойствие, благополучие, правопорядок, возрождение нравственности и достойную жизнь. Наш народ это давно заслужил.

Конечно, в жизни все становится на свои места, но, к сожалению, жизни на это никогда не хватает.

Михаил Шкабардня