Лексин Николай Сергеевич – бригадир машинистов экскаватора разреза «Юго-Западный» производственного объединения «Дальвостуголь» Министерства угольной промышленности СССР, Амурская область.

Родился 1 июля 1932 года на территории современной Брянской области.

После войны их семья переселилась из Брянской области в Завитинский район Амурской области. Родителям не подошел климат этих мест, и они вернулись назад, а Николай остался. Окончил 8 классов школы, поступил в Райчихинское горнопромышленное училище и стал учиться в группе, готовившей механизаторов для угольных разрезов.

Окончив училище, стал трудиться машинистом экскаватора разреза «Юго-Западный» производственного объединения «Дальвостуголь» в городе Райчихинск Амурской области. В дальнейшем в течение 15 лет возглавлял бригаду машинистов экскаватора ЭШ 15/90 №5. Им лично были разработаны мероприятия по экономии и бережливости, по изысканию резервов производства за счет рационального расходования материалов и запасных частей, электроэнергии.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 25 октября 1982 года за достижение выдающихся показателей в выполнении планов и социалистических обязательств по добыче угля и проявленную при этом трудовую доблесть Лексину Николаю Сергеевичу присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ему ордена Ленина и золотой медали «Серп и Молот».

Делегат XXIV съезда КПСС (1971). Депутат Верховного Совета РСФСР 8-го и 9-го созывов (1971-1980). Народный депутат СССР (1989-1991).

В последующие годы вышел на заслуженный отдых.

Жил в городе Райчихинск Амурской области. Умер 29 апреля 2018 года.

Лауреат Государственной премии СССР (1977).

Награжден 2 орденами Ленина (05.03.1976; 25.10.1982), орденом Трудового Красного Знамени (30.03.1971), медалями, знаком «Шахтерская слава» трех степеней.

Публикация с сайта http://lyubeznyj.narod.ru/ 

ВЕЧЕР-ПОРТРЕТ

В конце сентября в Доме культуры угольщиков состоялся тематический «вечер-портрет». Лексин знал, что к этому вечеру готовятся старательно и давно. Устроители еще летом побывали у дома, просмотрели весь семейный фотоархив. Особенно много извлекли фотографий из тех, где он юношей запечатлен с друзьями, что высылал Галине из армии, из тех, когда первый секретарь обкома партии вручал ему Золотую Звезду Героя Социалистического Труда.

Берут, ну и пусть берут: не у него одного взяли. Видимо, клубные ребятишки хотели собрать наглядный документальный материал. Дело-то похвальное— рассказать о передовиках ударных вахт родного производственного объединения «Дальвостуголь». Отправляясь на вечер при полном параде, при Золотой Звезде, при знаке лауреата Государственной премии СССР, в наилучшем настроении, Лексин не волновался—был больше чем уверен, что торжество задумано ради тех друзей-горняков, о ком слава давно растеклась по Райчихинскому угольному бассейну, по всему Дальнему Востоку. Не зря же они достали выходные мундиры, принарядились—Михаил Григорьевич Кузнецов, Сергей Иванович Пасенков, Михаил Иванович Голубец, Иван Тимофеевич Дудко. Не часто горняки облачаются в парадную форму. Делают это лишь в особо торжественных случаях, как бы подчеркивая особую значимость момента.

Николай Сергеевич хотел даже поблагодарить клубных работников—наперед, так сказать. Но что-то его остановило. Не понравился ему взгляд горняков, с хитрецой они поглядывали на него. В то время как его что-то волновало и тревожило, ребята прямо-таки источали непринужденность и независимость. Обычно в минуту чествований они не знали, куда деть себя от смущения. А тут... «Нет, неспроста они такие»,—решил Лексин. И когда его стали правдами и неправдами удерживать в кабинете директора Дома культуры Нины Яковлевны Кузьменко, он окончательно понял: жди сюрприза. Пролог вечера ему понравился. Приглушенно заиграли мелодию шахтерской песни. На фоне музыкальных переливов эмоционально прозвучал хорошо поставленный голос диктора: «Из Конституции СССР. Статья сороковая. Граждане СССР имеют право на труд,—то есть на получение гарантированной работы...»

На Николая Сергеевича нахлынули приятные воспоминания о том, как он стал горняком. После войны их семья переселилась с Брянщины в Завитинский район. Родителям не подошел климат глубинного уголка Амурской области. Вернулись назад. А он остался. Прочитал в газете объявление о наборе в Райчихинское горнопромышленное училище. Как раз набирали группу помощников машиниста паровоза. А он давно поглядывал на локомотивы, в кабинах которых красовались молодые парни в форменных фуражках.

В Райчихинск он приехал с приятелем. Был теплый августовский вечер. В городском саду играл духовой оркестр. Вокруг танцплощадки толпились ребята в расклешенных брюках, пиджаках и рубашках с отложными воротниками. Николай был одет поскромнее. В густой ночи ярко светились огни. Их было так много, что он поразился—не город, а великан.

Ночевали они у брата приятеля. Проснувшись, Николай прильнул к окну—не терпелось разглядеть Райчихинск по утру, в свете малиновой зари. Его поджидало первое разочарование. Не город-великан простирался за окном, а невелик поселок с улочками и невзрачными строениями.

- Что же это так светилось с вечера?

- То экскаваторы уголь разрывали. Свет их фар озарял,—объяснили ему не без гордости.

В училище его ждала вторая неожиданность. Группу помощников машинистов паровозов укомплектовали. Но еще можно что-то сделать. Есть и другая возможность—держать экзамен в группу, готовившую механизаторов для угольных разрезов. В открытых забоях появились первые электрические экскаваторы, управлять ими не просто—нужны глубокие знания электротехники и механики. Ему сказали, что с восьмилеткой ему путь в эту группу. Он неожиданно почувствовал, что его потянуло к той технике, которую он не видел еще и работать на которой будет, видимо, трудно, но интересно...

Так Коля Лексин постепенно познавал себя. Мечта водить грузовые составы уступила место окрепшему желанию стать горняком.

...В зале погас свет. На экране знакомые кадры—одиночные улочки, редкие домишки. Таким был город в пору его юности. Теперь в современном Райчихинске вечерних огней в тысячу раз больше, чем в тот далекий, тридцатипятилетней давности августовский вечер. Светятся огнями жилые дома, предприятия...

Минули годы. Вырос не только Райчихинск. Выросли люди. Посмотри на них—Кузнецов, Пасенков, Голубец, Дудко. Что ни фамилия—целая глава в истории угольного бассейна. Освоили уникальные машины на вскрышных работах, к ним приезжают учиться из разных уголков страны.

— Сегодняшний «вечер-портрет» мы посвящаем передовикам производства,—громко объявила ведущая.

— Недавно в нашем техническом училище номер одиннадцать,—все так же энергично продолжала ведущая,—мы раздали анкету. Эпиграфом к ней были слова великого пролетарского писателя Алексея Максимовича Горького: «Именно в труде и только в труде велик человек». В анкете было два вопроса. Мое представление о современном рабочем человеке—первый из них. Я сейчас процитирую несколько ответов. Тогда вам будут понятней второй вопрос и ответы на него.

Николай Сергеевич слушал с нарастающим любопытством. В прошлом техническое училище называлось горнопромышленным. Интересно, как рассуждают теперь будущие горняки. Ведущая читала выдержки из анкет: «Современный рабочий человек, как я считаю, должен быть политически развит, хорошо знать технику. Честно, строго выполнять все права и обязанности. Не останавливаться на достигнутом, все время продвигаться вперед». «В моем представлении современный рабочий—это правдивый, веселый, волевой и мужественный человек». «У современного рабочего чувство ответственности и трудолюбие неотделимы от одержимости».

Что ж, чудесно рассуждают ребята. Отпеты Лексину нравились.

- А теперь о втором вопросе анкеты,— продолжала ведущая.—Он был обозначен однозначно: «На кого из современных рабочих Райчихинска ты хотел бы равняться?» Учащиеся назвали имя известного горняка нашего города, нашей области, Министерства угольной промышленности страны. Сегодня он свободен от вахты на своем гиганте— шагающем экскаваторе ЭШ-15/90 номер пять. Да, бригадир знаменитой «пятерни» в зале вместе с нами. Герой Социалистического Труда Николай Сергеевич Лексин—вот кого назвали ребята в анкете. Его рабочую судьбу, трудовой подвиг, высокие нравственные качества они избрали для повторения и подражания. Вот чем обернулся этот интригующий «вечер-портрет». У Лексина даже грудь свело. А эта шахтерская гвардия! «Ничего не скажешь—хороши друзья, дальше некуда. То-то они исподволь многозначительно поглядывали на меня и были по - олимпийски невозмутимы: знали, на что идут».

На сцене появились чтецы—мальчик и девочка. На два голоса они читали монологи о детстве малыша-фантазера. Лексин сначала и не подумал, что это о нем.

«Мальчишка вырвался из крестьянской избы и весело помчался навстречу солнцу. За далеким горизонтом, где отливала золотом заря, жила жар-птица. Перья у нее—ярче яркого огня. Она давала силу солнцу, зажигала в небе звезды».

«В то утро так же светило солнце, на травах пылала роса. Мальчишка собирался снова в дорогу—на поиски таинственной жар-птицы. Мама не говорит, где прячется эта удивительная жар-птица, от огня которой наливается светом солнце, оживают звезды... Отец положил ему на плечи руки: ,,Война, сын. Загнали ту птицу черные вороны. И летят они в нашу сторону".

«Суровая година потрясла юного мечтателя. Голод, болезни, страдания преследовали его, пока Красная Армия не обрубила крылья фашистским стервятникам».

«Из тех суровых лет пришла к нему зрелость. Страна поднималась из руин и пепла. И он, Николай Лексин, понял—от таких ребят, ребят военной поры, ждут подвига. У них были крепкие, неутомимые руки».

На минуту ему сделалось не по себе. Не любил вспоминать о той страшной поре. И когда на экране засветились кадры из жизни горнопромышленного училища, он оживился. Вот он, неразлучный дружок Иван Цыбульский. А вот и вся группа— замерли перед объективом—Григорий Тесля, Владимир Кашуба, Иван Топтун...

Стоп, а их-то он и не заметил в зале. Неужели на вахте! Теперь заботы у каждого большие—кто бригадир, а кто механик. Дело есть дело, никому не перепоручишь.

Но вся группа была рядом. Когда ведущая пригласила Лексина и всех его сокурсников подняться на сцену, ребята вышли из боковой двери. И он догадался, их прятали от него до особого распоряжения. Они улыбались, нарядные и торжественные.

— Вы все знаете Николая Сергеевича давно,—обратилась к ним ведущая.— Учились вместе. Дружите. Вот мы и хотим узнать от вас, из первых уст, какие черты в характере Лексина сыграли определяющую роль в его судьбе— его успехах, шахтерской славе, депутатской деятельности?

Они стали припоминать. Говорили по очереди.

— Первое—настойчивость и коллективизм. В конце смены у Лексина порвался подъемный трос. Григорий Пивень, принимая драглайн, сказал: «Сам сделаю. Торопись на автобус». А бригадир властно и непреклонно: «А вместе починим быстрее». С ним осталась вся вахта. Неполадку устранили, когда стемнело. До города добирались пешком. Семь километров. А драглайн все это время работал...

— Второе—находчивость. Перегорел электромотор, который помогал нагнетать воздух для охлаждения генератора. Если менять—потеряешь смену. Жалко. Но и работать нельзя. Лексин предлагает заменить электромотор мощным вентилятором. Смену спасли: пять тысяч кубометров породы выбросили в отвалы. А мотор починила специальная ремонтная бригада.

— Третье—умение доверять молодым. У Николая никто не стоит за спиной во время вахты. Помощники машинистов накапливают мастерство за рычагами, а не вприглядку. Недаром из бригады вышло 18 квалифицированных машинистов. Его ученики работают не только в Райчихинске, но и в Приморье, на Сахалине. Тут он решил вмешаться в беседу. Гонят байки, будто его и нет на сцене. Спасибо, всех собрали клубные работники. А вот он, Лексин, изъян в их затее видит, большой изъян. В круг горняков на сцене нужно было позвать Николая Александровича Пивня. Это он пригласил Лексина на монтаж гиганта ЭШ-15/90, тогда пятого по счету в Райчихинском угольном бассейне. На новую технику отбирали лучших машинистов. Пока осваивали экскаваторы меньшей мощности—с емкостью ковша четырнадцать кубометров и длиной стрелы семьдесят пять метров,—Лексин и не помышлял о работе на драглайнах: не считал себя опытным горняком. В 1966 году он попал в поле зрения механика Пивня.

Николай Александрович тогда возглавил бригаду машинистов. Нрав его почувствовали сразу. Он требовал безукоризненной дисциплины и порядка. Сам не жалел сил и времени для дела и другим не прощал нерасторопности и медлительности. Монтажники Уралмашзавода, поглядывая на него, превзошли себя: так обучили горняков разбираться в электрической и механической системах, что могли положиться на них. Позже, когда Лексин устанавливал рекорды на вскрышных работах, он оценил старания бригадира-наставника: знание машины позволило экономить время на планово-предупредительных ремонтах, увеличивать срок службы в забое.

Правда, в тот стартовый год «пятерка» план не выполнила. У молодой бригады не хватило навыка. Первые успехи пришли в год 50-летия Великого Октября. Из месяца в месяц возрастали объемы на вскрыше угля. Все смены работали уверенно и надежно. Настал день, и Николай Александрович задержал Лексина. — Переводят меня в механики. Буду присматривать за всеми экскаваторами участка. Но требуют замену. По всем статьям ты подходишь. Масло в голове есть, руки работящие, характера не занимать.

Со временем из их бригады вышел не один руководитель. Гаррий Васильевич Баландин возглавил отстающий экипаж пятнадцатикубового экскаватора № 1. Работает бригадиром Виталий Иванович Юдин, механиком—Федор Александрович Попов. А Виктора Федоровича Кириенко избрали секретарем парткома разреза «Юго-Западный». И тогда каждого из них можно было ставить бригадиром. Выбор же Пивня пал на Лексина. Его слово считалось законом.

— Мы знаем,—сказала ведущая,— Николай Сергеевич был более других подготовлен к работе на новой технике. И что же...

— Не ошиблись. Доверие оправдал!— дружно и весело отвечали со сцены бывшие сокурсники по горнопромышленному училищу.

Да, дело не пострадало. Не прошло и трех лет, как слава о бригаде Лексина полетела разрез. Экипаж Николая Сергеевича стремительно приблизился к пяти миллионам—столько кубометров грунта перебрасывали за год в отвалы, обнажая черные поля угольных залежей. Почти на миллион больше задания. Но это еще не было рекордом. На четыре-четыре с половиной миллиона кубометров выходили многие экипажи. А заветный рубеж пока оставался недосягаемым. Надо было найти резерв времени, чтобы отстоять те вахты, которые позволили бы отправить в отвалы десятки тысяч кубометров уже в счет пяти миллионов.

Кажется, они приблизились к пределу— сокращать длительность простоя на ремонте уже нельзя. Но Лексин все-таки нашел выход из положения. Весь цикл движения ковша рассчитан по секундам—набор грунта, поворот стрелы к отвалу, разгрузка и возвращение ковша в забой. Четыреста двадцать движений за смену. Не меньше. Больше можно, меньше нельзя, план пострадает. Так вот, если сделать больше? Если тратить на один цикл—экскавацию—не 62 секунды, как отпущено по норме, а на пять—семь секунд меньше? Конечно, нужны мастерство и ювелирная точность. А разве у его помощников нет этих достоинств? Машина работает безупречно, бригада стоит вахты без сбоев и аварий.

Николаю Сергеевичу опыт удался. Теперь у него на экскавацию уходит 52,3 секунды. У других машинистов— 56—57 секунд. По крохам бригада набрала нужное время и за год отправила в отвалы 5 миллионов 104 тысячи кубометров горной массы. Рекордный рубеж Лексина никто из горняков страны так и не превзошел.

— Стоп, стоп,—рассмеялся Николай Сергеевич.—Этак мы забудем всех родных и знакомых.

Да, он не вправе не сказать о тех, кто шел вместе с ним, следом за ним, своей настойчивостью и уверенностью вселяя в него, Лексина, уверенность, что 5 миллионов кубов дать можно. А если постараться, то и больше.

Юрий Дмитриевич Конев, бригадир лучшего экипажа машинистов экскаватора разреза «Северо-Восточный», не побоялся бросить вызов своему соседу, сопернику по соревнованию Николаю Лексину. Два раза переступил он заветный рубеж. И все-таки большего сделать не смог. Последнее слово осталось за бригадой с «Юго-Западного»: Лексину трижды покорилась высота в пять миллионов кубометров. Но дело здесь не в счете. Хорошо то, что боролись честно, в открытую, помогая друг другу. Никто не таил своих секретов.

В Райчихинске состоялась не одна школа передового опыта. Ими руководили то Лексин, то Конев. По их примеру бригады подняли выработку на 10— 20 процентов. Все коллективы драглайнов. Бассейн достиг наивысшего пика в своей истории—отправлял из разрезов 13—14 миллионов тонн угля в год.

У въезда в Райчихинск стоит стела. Он вспомнил вычеканенные на ней слова:

«Тепло и свет даем мы людям». Их можно поставить девизом к жизни, делам и поступкам каждого горняка. Для него—это программа действий. Программа нелегкая, долголетняя и отрадная. Иначе он сам не может объяснить, откуда берутся силы, почему не гаснет энергия, что, наконец, влечет к неугомонности и неудовлетворенности. Кажется, устал и ничего бы уже не делал. Отдохнуть бы. Но замаячит перед глазами бетонная пика «Тепло и свет даем мы людям», и ему уже нужно широкое поле деятельности.

Лексин это ощутил с особой силой, когда его два созыва подряд избирали в Верховный Совет республики. Он гордился депутатским мандатом—что ни говори, а сотни знакомых и незнакомых людей вверили ему государственные заботы. Они приходили к нему на прием, заглядывали домой, встречались в управлении разреза. Делились мыслями, радостью и печалью. Просьбы и замечания рождались там, где недоставало тепла и участия в человеческих отношениях. И их, это тепло и участие, Лексину приходилось отыскивать, добывать так же кропотливо и трудно, как уголь в забое. И всегда светили ему слова на стеле: «Тепло и свет даем мы людям».

Итог депутатской деятельности не поддается измерению. Но коллектив завода «Амурдормаш» знает: Лексин приложил усилия к тому, чтобы строители ускорили ввод стоквартирного дома. Новые улицы, бытовые учреждения, инженерные сети коммунальной службы города—ко всему имеет отношение Николай Сергеевич. Есть его заслуга и в том, что на пустыре вырос микрорайон «Новый», где живут горняки, мебельщики, строители. Он добивался открытия базы отдыха на Бурее.

В Райчихинске признаются: повезло им на депутатов Верховного Совета РСФСР. А Лексин смеется: ему, мол, тем более повезло. И он прав. Николая Сергеевича в парламенте республики сменил Сергей Филипченко, машинист из его бригады. Редко, но бывает, что депутаты выходят из одной бригады. Самому Лексину это льстит. Сергей молодой, энергичный, заботливо выполняет наказы избирателей. Он на виду и бригада на виду. Как и раньше. Попробуй сбавь темп в работе, сразу напомнят: коллективу, где трудится депутат Верховного Совета, такое не пристало. Вот и приходится держать форму. Кому охота выслушивать упреки?

Лично для Лексина такое соседство обернулось дополнительными хлопотами. Ему пришлось помогать Филипченко в таких делах, как выполнение депутатских обязанностей, прием трудящихся, контроль за выполнением наказов избирателей. Трудно? Нелегко. Мог он отказать? И в мыслях не было. По себе знал, что работа депутата порой сложнее горняцких забот.

Когда Гаррий Васильевич Баландин перешел в отстающую бригаду на «единичку», там по сути дела коллектива и не было. Придут туда люди, посмотрят— дело не клеится и разбегутся. Беда была в том, что экскаватор постоянно простаивал, у людей заработка не было. У драглайна первого выпуска конструктивные недоработки устранялись медленно. Нужен был человек, который знал бы машину хорошо, имел бы опыт работы на пятнадцатикубовых экскаваторах и обладал бы даром организатора. Лексин верил в Баландина. И тот не подвел. Собрал в бригаду надежных горняков, заинтересовал их. Сам крутился возле машины без отдыха и другим находил занятие по душе.

Лексин время от времени наведывался на «единичку». Поможет советом, а то и на ремзавод отправится—продвигать заказы Баландина. Переживал за исход дела. Но ремонт все-таки застопорился. Нужна была венцовая шестерня. Ее мог дать только Уралмаш, завод-изготовитель.

— Собирайся и поезжай к ним,— рассудил Николай Сергеевич.—Поговоришь с рабочими, они поймут и помогут.

— Да вроде бы и здесь я нужен,—возразил Баландин.—Забот невпроворот.

— Тоже верно. Тогда мы пошлем нашего депутата. Ему, пожалуй, легче будет.

Вернулся Сергей Филипченко окрыленный. Вскоре с Урала пришла деталь для драглайна. Некогда отстававший экипаж выдвинулся на передовые позиции в соревновании. Бригада «единички» работает устойчиво. Состав ее не меняется.

— Теперь Николай Сергеевич поглядывает на своего ученика с опаской: а вдруг обойдет?—Голос ведущей звучит задорно, остро.

Он не задумывался над этим, даже в голову не приходило: а вдруг? Но, видимо, надо было задуматься. Ведь третье лето подряд льют беспрерывные дожди. Вскроешь забой, а он заплывет, осядет на угольное тело. И все—ни желанных «кубиков» на отвале, ни желанных составов с угольком. И что плохо—вышли они на самые мощные наносы, под 50— 60 метров высоты. Пока доберешься до пласта, не семь, а двадцать семь потов сойдет. Хотя бы забой держался, а то плывет, словно тесто. Грунтовые воды после ливней гуляют, как хотят, подвигают громадную массу породы—адской силищи оползни сводят на нет каждодневный труд. Вот и вчера поехал весь уступ, где разместился экскаватор. Просела база, на которой «сидит» машина, башмаки зашагивания стали скрести землю—самое неприятное, что может случиться. И тут уже не до выработки. Надо гасить искру, выбираться на прочную площадку. Пока пригонишь бульдозер, сковырнешь вокруг липкую глину, перешагнешь на новый уступ, страшно подумать, сколько времени пропадет впустую.

Машина просела днем. Сто семьдесят тонн металла вдавились в размягченный грунт. Левый кронштейн, который держал башмак на подвесе, сломался. На вахте стояли машинист Григорий Пивень и его помощники Василий Яковлевич Силенко и Сергей Юдин. Григорий— брат Николая Александровича Пивня, наставника Лексина. Сергей—сын бригадира Виталия Ивановича Юдина, прошедшего школу на «пятерке». Силенко работает с Николаем Сергеевичем с монтажа... Вот как все переплелось в Райчихинске... Экипаж осмотрелся. Стали варить кронштейн. Отправились за бульдозером.

Когда Лексин появился, чтобы принять смену, Григорий отвел экскаватор в сторону. Бригадир прикинул—недалеко шагнула машина, надо бы чуть-чуть выше. Можно было подработать уступ ковшом, но Григорий не решился—эту ювелирную планировку, подчистить породу почти под машиной, способны сделать немногие. У Николая Сергеевича получилось это быстро. Он отступил в сторону от вязкого места и доработал вторую смену без осложнений. Вахту сдавал Филипченко:

— Держись по фронту. А я пойду за Федоровым.

Рано утром Лексин появился в комнате, где начальник разреза «Юго-Западный» проводил разнарядку. Петр Федорович не удивился, завидев бригадира знаменитой «пятерки». Его несколько обескуражила настойчивость Лексина:

— Надо ехать в забой, и немедленно.

— Я второй день после отпуска, дай осмотреться.

— Вот там и осмотримся. На пляже возле моря отвык от родных отвалов. Пойдем.

И хорошо, что они поехали. По графику «пятерке» надо было останавливаться на годовой ремонт. Но плывун затягивал вскрытый пласт угля—бригада, разрез могли оказаться в должниках. Вот то самое «А вдруг?»—и земля горой, и уголь под землей. Поработали, значит, впустую. Выбор был один: или ставить драглайн на прикол, или продлить ему срок службы на две недели. Состояние машины позволяло поработать еще с полмесяца, тогда они успевали выбрать плывун, дать транспортникам топливо для отгрузки. Лексин рассчитал и схему захода на уступы, полочки для экскаватора. Теперь нужно было знать, что скажет директор.

— Одно могу отметить,—проговорил Петр Федорович, стоя у края разреза.— Не бригадир у меня на «пятерке», а академик... Честное слово.

По низине, со стороны Амура, рвался холодный осенний ветер, вздымая фонтаны белого песка. Песчинки врезались в лицо, секли глаза. Чувствовалось, скоро запуржит. Через две недели непременно.

— Очень поможешь разрезу, Николай Сергеевич.

Бригада поддержала бригадира. Экскаватор еще полмесяца вычерпывал разжиженную породу из карьера.

— Примеров самоотверженного труда и находчивости в жизни экипажа «пятерки» не перечислить.

Ведущая как бы подвела к воспоминаниям и уступила место чтецу:

— Давным-давно у подножья Райчихинской горы жила красавица Янкан. Ясноглазая, она олицетворяла чистоту природы—раздолье степей и благоуханье тайги. Много раз сватался к ней хозяин подземного царства Хульджиури. Он был отвергнут ясноликой Янкан. Не по душе был его наряд, черный, словно безлунная ночь. Не могла она переносить его взгляд, едкий, как дым от сырой головешки. Сердце Янкан было отдано богатырю Буреину, хозяину светлоструйной, быстрой и полноводной горной реки Бурей. Добрый, он питал прозрачными водами луга и рощи утолял жажду перелетным птицам и зверям. В час свадебного застолья Янкан с Буреином раздался грозный воинствующий клич. На тайгу набежала черная, как ночь, туча. Едкий дым прослезил глаза. То отвергнутый Хульджиури вызвал счастливого Буреина на смертный бой.

Три дня и три ночи продолжалась схватка великанов. И чем яростней они бились, тем сильнее содрогалась земля. Едкий дым уже наполнил всю долину, выедал глаза—это коварный Хульджиури распалил горючие камни подземелья, чтобы ослепить противника. Но Буреин устоял, потому что чистые воды реки окропляли ему лицо, сбивали дымную завесу. Он поверг своего врага и стал властелином Долины Горючих Камней. С тех пор мудрая Янкан и храбрый Буреин живут в мире и согласии. Красавица Бурея стремительно катит свои воды через хребты и степи, а в ее зеркальную ленту загляделась красавица тайга. Горючее подземелье они отдали людям, чтобы у них всегда было много тепла и света. Долина Горючих Камней стала Долиной Счастливых Судеб.

В зале ярко загорелись лампочки. Тут же свет потух. И на экране замелькали кадры из жизни Райчихинска. Жилые кварталы. Заводы. Знатные люди угольного бассейна, крупнейшего на Дальнем Востоке. И Николай Сергеевич вновь порадовался, как много сделано. Возможно, теперь, всматриваясь в экран, и не вспомнишь, как что досталось. Жизнь не дается легко, если хочешь сделать много, будь даже в тебе сила Буреина. А этот Хульджиури перестарался — глубоко запрятал свои богатства от людей. Как много приходится перевернуть глины и песка, чтобы отыскать драгоценный клад. Труд горняка сродни подвигу. И Родина это оценила сполна. Памятного в трудовой биографии шахтера не больше, чем рабочих дней. Каждый из них неповторим. Начинается по-разному. Кончается неодинаково. Летом светит солнце и шумит поверх разреза дубрава. Зимой дуют ветры, карьер парит от лютых морозов и ковша не видно сквозь мглу. Ну впрямь, все еще дышит злобой Хульджиури. Весна радует зеленью, нежной, как Янкан. Осень отзывается в душе золотым перезвоном листвы. Залетит желтая монета на уступ-полочку, ткнет сухо в стекло кабины, и жалко, что так стремительно отыграло теплое лето.

Да и жизнь не стоит на месте. И твоя тоже. Вот просветили ее лучом воспоминаний насквозь—от детства до самой нынешней минутки. Раньше не задумывался: пронеслась, осталась тайной, как жар-птица. Вот и Василий Силенко собирается на пенсию. Подождем немножко, а там и Евгения Владимировича Новоселова пора будет собирать. Уйдут старики. И останется он один из той боевой группы, что монтировала драглайн. Жалко. За столько лет привыкли, притерлись друг к другу. Из одного котла доставали отварную картошку, из одного чайника кипяток пили. Все на виду— радость и боль.

Как и полагается в жизни, молодые пробивают дорогу. Их в бригаде— половина экипажа. Сергей Юдин, Игорь Рябков, Сергей Грехов, Сергей Декальчук... Сегодня любого возьми—не уступит старшим. Находчив, отзывчив, трудолюбив. Закваска райчихинская, из того же училища вышли, где и он, Лексин, познал азы горняцкой науки. Только знания у них покрепче. Десять классов за плечами. И учеба в горняцких классах поосновательнее.

Учебная база объединения располагает просторными помещениями, новейшими станками, опытными кадрами. Неспроста едут сюда учиться горняки из Магадана, Приморья и с Сахалина. Не скупись, отдай им, молодым, свой опыт, свое умение. Чтобы тепло и свет они несли людям так же неустанно, как все ветераны.

Лексин взглянул на них. Михаил Кузнецов, Сергей Пасенков, Михаил Голубец, Иван Дудко. Да и друзей своих пора причислить к их славному отряду. Ивана Цыбульского, Григория Теслю, Владимира Кашубу, Ивана Топтуна... С любого бери пример—к славе придешь.

Хороший у них вечер получился. Отдыхали, не переживали. И почему они смолчали? Могли бы хоть намекнуть, что 1десь устраивают!

Ярко вспыхнул свет.

- Дорогие друзья!—торжественно произнесла ведущая, и Николай Сергеевич понял: немножечко надо потерпеть, не иссякли выдумщики в Доме культуры угольщиков.—Наш герой труда, чей портрет мы воссоздали сегодня, был делегатом XXIV съезда КПСС. Вернувшись с партийного форума, Николай Сергеевич выразил свои чувства так: «Многое я передумал в Кремлевском Дворце съездов. Все лучшее, к чему призывает нас партия, должны утверждать мы. Мы—все. Я говорю о вас, моя бригада».

Почти двадцать лет возглавляет Николай Сергеевич Лексин лучший горняцкий коллектив бассейна. Его бригада— всегда пример в работе и общественных делах. Ни нарушений, ни срывов, ни нареканий. Правда же, прекрасно так жить и работать! Так вот. Учитывая заслуги бригадира, производственное объединение «Дальвостуголь» и территориальный комитет профсоюза учредили премию имени Героя Социалистического Труда Николая Сергеевича Лексина. Она будет присуждаться лучшим учащимся технического училища номер одиннадцать. Сейчас я назову первых лауреатов. Пожалуйста, Николай Сергеевич, вручите им награду.

Он одернул пиджак. Поправил Золотую Звезду. Ничего подобного Лексин не ожидал.

А на сцену уже вбежали чтецы. И на два голоса, прищуриваясь от света ярких лампочек, покачиваясь из стороны в сторону, они торжественно, дружно и задорно декламировали стихи, славя профессию горняка и тех, кто выбрал ее раз и на всю жизнь.