Филипьев Юрий Петрович - командир корабля-испытателя, капитан 2-го ранга.

Родился 5 марта 1934 года в городи Сухуми (Абхазия) в семье рабочего. Русский. Член КПСС с 1962 года. В 1952 году окончил Тбилисское нахимовское военно-морское училище.

В Военно-Морском Флоте с 1952 года. В декабре 1956 года окончил 1-е Высшее военно-морское училище подводного плавания, в июле 1966 года - Высшие специальные офицерские классы ВМФ.

С февраля 1957 года по май 1958 года - командир рулевой группы штурманской боевой части (БЧ-1) подводной лодки (ПЛ) "С-337", с мая 1958 года по март 1959 года служил на аналогичной должности на ПЛ "Б-19" Тихоокеанского флота, а с мая по сентябрь 1959 года на ПЛ "Б-135" Ленинградского военно-морского района.

С сентября 1959 года по апрель 1964 года Юрий Филипьев командовал штурманской боевой частью (БЧ-1) и боевой частью связи (БЧ-4) ПЛ "С-364" Краснознамённого Балтийского флота, после чего, до декабря 1963 года, был откомандирован на суда Министерства морского флота СССР для совершенствования практических навыков кораблевождения.

С декабря 1963 года по июль 1964 года - помощник командира ПЛ "С-187", с июля 1964 года по ноябрь 1965 года - старший помощник командира 130-го экипажа средней подлодки, затем по январь 1968 года - ПЛ "С-160", а с января по август 1968 года - командир ПЛ "С-15" Краснознамённого Балтийского флота.

C августа 1968 года Ю.П. Филипьев продолжил службу командиром корабля испытателя специальной воинской части Министерства обороны СССР.

Звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали "Золотая Звезда" (№ 10734) капитану 2-го ранга Филипьеву Юрию Петровичу присвоено Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 марта 1973 года "за испытание и освоение новой военной техники и проявленное при этом мужество".

25 июля 1974 года капитану 2-го ранга Филипьеву Ю.П. присвоено воинское звание "капитан 1-го ранга".

В 1976 году Юрий Филипьев назначен заместителем начальника отдела по испытаниям подводных лодок.

С октября 1989 года капитан 1-го ранга Филипьев Ю.П. - в запасе.

С 1980 по 1992 год включительно Ю.П. Филипьев был председателем Федерации водного поло СССР. С 1996 года - председатель Союза выпускников суворовских, нахимовских училищ и кадетских корпусов. Член правления московского клуба Героев Советского Союза и Российской Федерации и полных кавалеров ордена Славы.

Жил в городе-герое Москве. Скончался 22 декабря 2004 года. Похоронен в Москве на Троекуровском кладбище (участок 5).

Награждён орденом Ленина, орденом Красной Звезды, «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» 3-й степени, медалями.

Имя Героя носила пионерская дружина школы № 2 города Сухуми.

Из воспоминаний Ю.П. Филипьева

Наш отец на третий день войны добровольно ушел на фронт.

Матери трудно стало с двумя ребятишками, и она устроилась на работу к коменданту морского порта. Нас переселили в военгородок. Зарплата у нее стала больше. Но зато мы с Галей теперь почти не видели маму: она уходила очень рано и приходила так поздно, что мы уже спали...

Как не был далеко от фронта наш город, вскоре немцы добрались и до него — начались бомбежки, рушились дома, гибли люди.

1 сентября я пошел в первый класс в школу имени А.С.Пушкина, но... проучился всего один месяц: в октябре она закрылась, все учителя ушли на фронт. Хорошо, что в нашем военгородке жили два офицера — бывших учителя, которые решили преподавать мне арифметику и русскую грамматику.

Весной 1943 года мать получила долгожданное письмо от нашего отца. Он сообщал, что воевал под Сталинградом, был ранен, находится в госпитале и в начале сентября приедет в отпуск домой. Но... в начале сентября пришла похоронка. Так мы, спустя два года после начала войны, остались без отца.

В конце сентября мне принесли из военкомата письмо, в котором приглашали как сына погибшего фронтовика поступить в суворовское училище. Но я-то любил море и мечтал стать военным моряком! Мама попросила военного коменданта помочь в определении меня на учебу в нахимовское училище.

И в сентябре 1944 года мне пришел оттуда вызов. Правда, училище почему-то находилось не у моря, а в горном краю, в Тбилиси. Позже я узнал, что еще в августе сорок третьего года было издано постановление Совета Народных Комиссаров о создании восьми суворовских и трех нахимовских училищ по образцу старых кадетских корпусов. Нахимовские училища должны были размещаться в Ленинграде, Риге и Одессе. А так как под Ленинградом еще шли бои, а Рига и Одесса были оккупированы немцами, то Одесское нахимовское училище решили временно разместить в Тбилиси. Моря возле нашего училища действительно не было, но зато неподалеку от столицы Грузии находилось очень красивое озеро Лиси. Оно и стало поначалу нашим учебным «морем». И хотя ни линкоров, ни крейсеров, ни подводных лодок на нем не было, а сновали по голубой глади только гребные шлюпки (или, как их называли старые моряки, ялы), ходить по этому озеру нам было так же интересно, как и по настоящему морю.

На этих яликах каждый нахимовец должен был уметь ходить на веслах и обслуживать паруса, именно на них отрабатывалась до автоматизма наша моряцкая сноровка и крепла сила. Согласно программе обучения, мы должны были получить полное среднее образование, изучить военно-морское дело, освоить строевую и стрелковую подготовку и даже бальные танцы.

В летнее время училище выезжало в лагерь на Черное море, в бухту Фальшивый Геленджик. Там располагались бригада торпедных катеров, большая шлюпочная база, спортгородок, место для спортивного плавания, шикарное футбольное поле... В лагере нас обучали всему, что должен знать и уметь военный моряк: вязать морские узлы, маты, огоны (утолщения на тросах в местах наибольшего трения), делать кранцы (приспособления, чтобы шлюпки не бились бортами), учили также пользоваться флажным семафором и морскими навигационными знаками. Кроме того, мы с увлечением изучали историю нашего военно-морского флота...

В общем, готовили нас серьезно, по-настоящему. Именно там, в нахимовском военно-морском училище, формировался мой характер. Сложились представления о том, что есть добро, а что — зло. Словом, я твердо усвоил весь морской кодекс чести. Офицером-воспитателем у нас был старший лейтенант Сорокин — высокий, сильный и по-отцовски заботливый человек. Обо мне — уже десятилетнем нахимовце наш любимый «старлей» регулярно писал письма маме, в которых нередко меня хвалил, может быть затем, чтобы она была спокойна за мое будущее. Как я потом узнал, старший лейтенант Сорокин писал такие искренне дружеские, почти родственные письма овдовевшим матерям всех моих товарищей по взводу. И вообще с учителями-наставниками нам повезло — это были настоящие люди, и каждого я запомнил на всю жизнь. Видно, кто-то очень мудро подбирал для нахимовских училищ педагогические кадры. Но «главным человеком» в юношеские годы, кто «поставил», выражаясь его языком, нам математику, кто определил мои ориентиры и на кого я потом равнялся, стал учитель математики Гамазов. Самая памятная для меня веха тех давних времен — день Победы, ради которого отдал свою жизнь и мой отец.

Ночью я проснулся от радостного многоголосого крика:

— Ура!.. Победа-а!.. Немцы подписали капитуляцию!..

Тут вдруг кто-то из ребят вспомнил, что на территории нашего училища стоит 45-миллиметровая пушка — экспонат будущего музея. И мы салютовали из нее! По всей Грузии среди ночи начался тогда праздник: на улицах Тбилиси буквально у каждого дома стояли столы с выпивкой и закуской. И хозяева просили всех прохожих: «Дорогие! Разделите с нами радость Победы!»

И еще как большой общий праздник нахимовцев мне запомнилась наша поездка в Москву в 1951 году. Тогда наше училище было представлено на первомайском параде в Москве. Я был знаменосцем, и меня переполняло чувство гордости за наше училище, которому аплодировали все на трибуне мавзолея.

Это была уже вторая моя встреча с Москвой. А первая встреча со столицей произошла у меня раньше, когда группу юных спортсменов-нахимовцев послали на Всесоюзную спартакиаду суворовских, нахимовских и подготовительных училищ. Естественно, что нахимовцы больше всего увлекались плаванием. Я плавал брассом и баттерфляем, тренировался неустанно и стал даже рекордсменом СССР в плавании брассом на 50 м.

Окончив с золотой медалью Тбилисское нахимовское военно-морское училище, я поступил в Первое Балтийское высшее военно-морское училище в Ленинграде, которое в октябре 1952 года получило название подводного, после чего это престижное, уважаемое моряками учебное заведение именовалось Первым Балтийским высшим военно-морским училищем подводного плавания. Окончил я его в 1956 году, и 25 декабря 1956 года мне было присвоено звание лейтенанта по специальности штурман-подводник. А потом потекла служба — на Дальнем Востоке, в Прибалтике...

Хотя об этом нигде никто не говорит, однако, мне кажется, подводный флот — особый, самый тяжелый для человека род войск. В нем существуют такие специфические трудности, которые нельзя сравнить со спецификой других родов войск. Ведь подводник, нырнувший в люк своей тесной металлической подводной крепости, сразу же становится ее заложником.

Но вся предшествующая психологическая и моральная подготовка подводников проводится так, что все мы невольно влюбляемся в эту боевую романтику, и потому никто из нас не думает об опасности. Напротив, всем нам хочется как можно скорее попасть в свою подводную крепость. Любимая семья, с которой часто приходилось расставаться подводнику

В Латвии в 1958 году я женился на очень симпатичной местной девушке, которая увлекалась водным спортом почти так же сильно, как я сам. Тогда было особое время: «холодная война», от военных моряков требовали повышенной бдительности, а Табита по отцу была латышкой, и кое-кто из начальства схватился за голову от моего выбора, просил «одуматься». И все-таки я поступил так, как подсказывало мне сердце. В 1959 году у нас с Табитой родилась дочка Марика.

Когда она еще только училась ходить, мне неожиданно предложили принять участие в кругосветном плавании на торговых судах. Это была командировка, не связанная напрямую с моей подводной службой. Но так было нужно для нашего военно-морского флота. И я ответил: «Есть!..» В 1964—1965 годах я учился в Высших ордена Ленина офицерских классах, которые готовили командиров подводных лодок. Это было как раз то, о чем я мечтал.

В конце 1967 года меня назначили командиром дизельной подлодки С-15. Итак, произошло величайшее событие в моей жизни, ради которого я столько учился, — я стал командиром боевого корабля, командиром подводной лодки!

...В июне 1968 года раздался телефонный звонок от главного кадровика нашей дивизии подводных лодок: «Юрий Петрович, зайдите ко мне. Есть интересное предложение».

Захожу в знакомый кабинет. Там вместо нашего кадровика сидит незнакомый светловолосый, с большими залысинами капитан первого ранга. Поздоровались.

— Присаживайтесь, — указал он кивком на стул, стоящий напротив его кресла. — Я из Москвы из Главного морского штаба. — И, устремив на меня пристальный;,взгляд, после паузы продолжил: — Ознакомившись с,Лашйми данными, я пришел к выводу: вы подходите для службы в Москве в должности командира корабля-испытателя. Будете принимать участие в различных испытаниях подводной техники,

— Могу ли я подумать прежде, чем ответить? - Можете... одни сутки. Завтра в 16.00 жду вас.

Я знал, что перевод в Москву может лишить меня перспективы получить адмиральское звание. Жена, а она уроженка Латвии, города Либавы, тоже была против переезда в столицу. Хотя наш больной сын, по единодушному мнению врачей, очень нуждался в смене климате и московских специалистах.

Словом, после долгих раздумий я был не склонен ехать в Москву. И когда шел к представителю главка, думал: «Скажу, что не согласен...» А когда зашел к нему, вдруг представил себе путешествие в неведомое и неожиданно для себя сказал:

— Я согласен.

— Спасибо. Ждите приказа... Для вас там даже забронирована квартира.

Приказ пришел лишь в августе. Но и после этого я еще долго не спешил переезжать в Москву: не хотел меня отпускать командир дивизии подводных лодок и продолжала возражать против переезда жена.

В ноябре я был вызван в Москву. Уже знакомый капитан первого ранга объявил мне, что я назначаюсь командиром корабля-испытателя, и познакомил меня с моими будущими помощниками. С этого дня и началась наша напряженная работа.

Перед нами была поставлена задача: освоить, испытать и проверить на деле работу новой подводной техники. Такой техники, которой до сих пор в мире еще не было.

Для осуществления этого замысла было сформировано специальное подразделение, которое за короткие сроки должно было создать и испытать все необходимые механизмы и агрегаты для новых подводных кораблей, способных выполнять задачи, до сих тюр считавшиеся невыполнимыми. Когда такие новые подводные средства нами были доведены до кондиции, проверены в работе и дали положительные результаты, командование ВМФ поставило нам задачу испытать вновь созданные корабли в океанских просторах.

Испытания длились около трех месяцев. В течение этого времени нам приходилось,уходить в такие районы, куда еще-никто и никогда не ходил. Ибо считалось, что проникнуть туда практически невозможно. И каждый такой выход, разумеется, был сопряжен с невероятно трудными психологическими и физическими нагрузками на грани человеческих возможностей...

А в завершение проводимых испытаний командование ВМФ поставило нам специальную задачу: сегодня в 00 часов выйти из пункта «Н» по маршруту... и к 18,00 пятых суток прибыть в пункт «С», где провести конкретную боевую операцию...

И хотя до этого считалось, что по указанному маршруту проникнуть в данный район практически невозможно, командующий сказал: «А мы считаем — сделать это возможно... И вы докажете это на деле».

Я был рад его доверию. Вскинул ладонь под козырек, повернулся кругом и направился к выходу.

Приближаясь к своей субмарине, я прекрасно понимал: конечно, сделать это будет нелегко, но сделать надо любой ценой — даже ценой собственной жизни. В голове мгновенно яркими вспышками пронеслась вся моя жизнь: полуголодное детство, нахимовское училище, первые спортивные победы, Высшее военно-морское училище подводного плавания, женитьба, маленькая дочурка и острая тревога за семью, страх перед неизведанным!

Но как только подводная лодка стала погружаться в океан, все эти мысли вдруг исчезли. В голове осталась лишь одна: как лучше, быстрее выполнить поставленную задачу? Как скрытно проникнуть к заданному «объекту» и «вывести» его из строя?

И будто назло в этот момент инженер доложил мне о возникшей на лодке неисправности, которая не позволит нам выполнить важное задание! Я в свою очередь доложил о ЧП командованию.

— Возвращайтесь на базу, — поступила команда.

— Разрешите нам самим устранить неисправность? — попросил я.

— Хорошо. Даю вам на это три часа.

Неисправность мы устранили за два часа сорок пять минут, продолжая движение по заданному маршруту.

Когда лодка вышла в указанный район и надо было приступить к выполнению боевой задачи, все мои мысли, все стремления, несмотря на невероятные предстоящие нам трудности, были направлены только на то, чтобы возможно быстрее выполнить поставленную задачу: обнаружить и вывести из строя указанные «объекты».

А трудности в самой работе на подводной лодке были неимоверные: страшная сырость и собачий холод. А главное — непрерывная нагрузка на глаза. Мы вели очень напряженное наблюдение за океаном, чтоб не пропустить «объект», чтобы любой ценой обезвредить его! Во время похода мы не могли, не имели права ни на секунду оторвать глаз от своего экрана. То есть я не мог, не имел права не только уснуть, но даже передохнуть!

Испытания такого рода до некоторой степени можно сравнить с работой летчиков-испытателей. Но у них такие испытания длятся минуты, максимум — часы. А у нас — сутками! И летчик-испытатель при возникновении опасности для собственной жизни может покинуть самолет с помощью катапультирования, попытаться спастись на парашюте. У нас же такой возможности не было. Мы сразу становились добровольцами-камикадзе.

Впрочем, в то время меня и моих товарищей это уже не беспокоило. Страх куда-то ушел. Думали только об одном: как лучше выполнить боевую задачу? И что для этого надо усовершенствовать на нашей субмарине на будущее, чтобы после наших испытаний остальным подводникам на таких точно выверенных кораблях было гораздо легче выполнять любые боевые задачи.

...В те годы наш военно-морской флот бурно развивался, и мне приходилось испытывать подводную технику самых разных поколений. Довелось походить и на атомных лодках. Побывать в самых разных широтах и долготах, начиная с Севера, с Заполярья. Вот за этот, можно сказать, отчаянный труд 19 марта 1973 года мне Указом Президиума Верховного Совета СССР и было присвоено звание Героя Советского Союза, хотя я считаю, что каждый член нашего дружного экипажа — герой.

Биографию подготовил: А.Е.Мельников