Рахимов Бекташ Рахимович
1924 -
05.01.2009
Герой Социалистического Труда
Даты указов
10.12.1973
Медаль № 18478
Орден Ленина № 421428
Рахимов Бекташ Рахимович – первый секретарь Андижанского обкома Компартии Узбекистана.
Родился в 1924 году в посёлке Зирабулок, ныне Хатырчинского района Навоийской области Узбекистана. Узбек. Окончил школу-интернат для круглых сирот. Трудовую деятельность начал в 16-летнем возрасте – учителем начальной школы.
В феврале 1942 года был призван в Красную армию. Участник Великой Отечественной войны. В 1944 году вступил в ВКП(б)/КПСС. День Победы встретил курсантом Курсов переподготовки политсостава в Москве.
После демобилизации в 1945 году вернулся домой. До 1948 года работал директором начальной школы, инспектором районного отдела народного образования. В 1948-1950 годах – заместитель председателя и председатель Нарпайского райисполкома (Самаркандская область).
В 1950-1952 годах – слушатель Партийной школы при ЦК КП(б) Узбекистана. С 1952 года работал преподавателем и секретарем парткома Высшей партийной школы при ЦК Компартии Узбекистана. В 1953 году экстерном окончил Ташкентский государственный университет, после чего был назначен ответственным организатором ЦК Компартии Узбекистана. После работы в аппарате ЦК Компартии Узбекистана являлся первым секретарем Нарпайского, а затем первым секретарем Катта-Курганского райкомов Компартии Узбекистана в Самаркандской области.
С февраля 1963 по февраль 1968 года – первый секретарь Хорезмского обкома Компартии Узбекистана. С февраля 1968 по декабрь 1974 года – первый секретарь Андижанского обкома Компартии Узбекистана.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 декабря 1973 года за большие успехи, достигнутые во Всесоюзном социалистическом соревновании, и проявленную трудовую доблесть в выполнении принятых обязательств по увеличению производства и продажи государству хлопка, зерна и других продуктов земледелия в 1973 году Рахимову Бекташу Рахимовичу присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и золотой медали «Серп и Молот».
С 27 ноября 1974 по февраль 1982 года – первый секретарь Самаркандского обкома Компартии Узбекистана.
С 1982 года – заместитель Председателя Совета Министров Узбекской ССР. Отвечал за развитие агропромышленного комплекса республики. С 1985 года на пенсии.
На волне так называемого «хлопокового дела» ЦК Компартии Узбекистана 7 сентября 1988 года принял специальное постановление, в котором отмечалось, что Рахимов «будучи заместителем Председателя Совета Министров Узбекской ССР, безответственно отнесся к руководству агропромышленным комплексом республики. Находясь под влиянием Рашидова, проявил беспринципность, попустительство в принятии волюнтаристских решений…». Указывалось также на факты нарушения Рахимовым норм партийной жизни, когда то был первым секретарем ряда обкомов: «преувеличивались заслуги, отмечались замалчивались серьезные недостатки». ЦК КП Узбекистана выступил с ходатайством о лишении Рахимова звания Героя и наград, полученных в бытность секретарем обкомов.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 14 ноября 1988 года за совершение проступков, порочащих его как награжденного Рахимов Бекташ Рахимович был лишен звания Героя Социалистического Труда и наград.
5 декабря 1988 года был арестован, провел под стражей 9 месяцев, после чего освобожден и полностью оправдан.
Указом Президента СССР от 16 июля 1991 года Указ о лишении звания Героя Социалистического Труда и наград Рахимова Бекташа Рахимовича был отменен в связи с необоснованным лишением его наград.
Жил в Ташкенте. Умер 5 января 2009 года.
Кандидат экономических наук.
Кандидат в члены ЦК КПСС в 1976-1986 годах. Депутат Верховного Совета СССР 7-го - 10-го созывов (1966-1984).
Награжден 3 орденами Ленина (14.12.1972, 10.12.1973, 25.12.1976) орденами Октябрьской революции (27.08.1971), Отечественной войны 2-й степени (11.03.1985), 2 орденами Трудового Красного Знамени (01.03.1965, 04.03.1980), орденом "Знак Почёта" (11.01.1957), медалями.
Из книги бывшего старшего помощника Генерального прокурора СССР В.И. Илюхина (1949-2011) «Вожди и оборотни: прерванное расследование» (Москва, изд. «Палея», 1994 г.)
«…А вот, что рассказал Рахимов Бекташ, 1924 года рождения, — бывший секретарь обкома партии, Герой Социалистического Труда, неоднократно награждавшийся высшими орденами государства. Гдляновские следователи задержали его 5 декабря 1988 года во дворе дома, потом его поместили в следственный изолятор, где он провел под стражей 9 месяцев, но впоследствии был полностью реабилитирован, вышел на свободу. О времени, проведенном в следственных камерах, о допросах вспоминает, как о кошмарном сне. На седьмом десятке лет жизни ему пришлось пережить то, что переживали люди в страшные тридцатые годы.
«Вечером вновь вызвали на допрос. Опять допрашивали несколько человек. Вопрос стоял в том же ракурсе: сдаю требуемые деньги — меня тут же выпускают на свободу. При этом договорились даже до того, что я могу какую-то часть денег оставить себе. Шла самая настоящая торговля. Один из следователей — узбек — очень долго уговаривал меня. Когда и это не помогло, то вновь начались брань и угрозы в мой адрес. Гдлян стал шантажировать тем, что даст команду и моего сына, офицера органов КГБ, снимут с должности и уволят. Я пытался, как мог, объяснить, что сын абсолютно ни при чем, так за что же он будет страдать. Надо мной издевались самым настоящим образом, играли на отцовских чувствах, заставляя признать то, чего не было в жизни. Результатами этого допроса все были недовольны. Их, видимо, не устраивало то, что я сказал об отсутствии у меня денег и, естественно, ничего не выдал. До настоящего времени я не понимаю, насколько сами следователи верили в реальность этого чудовищного вымысла. Меня сломило лишь сообщение Карташяна о том, что из-за моего поведения ими арестован сын и в дальнейшем это же ждет остальных членов семьи. О подобной практике следствия мне было достаточно много известно еще до ареста, и я поверил их словам. Я был вынужден пойти на их условия и написать всю ту ложь в отношении многих лиц, которую от меня потребовали. Под воздействием таких угроз, я был готов любого и каждого человека обвинить в чем угодно. Позже одумался и отказался от навязанной лжи.
Примерно 25 декабря 1988 года меня отвезли в Москву. Кажется с 28 декабря к допросам подключился Иванов Н. В. Он продолжил линию Гдляна, заявляя в форме рассуждений о том, что нашей стране просто необходим «расход» людей, людская кровь и жизни, я же являюсь миллионером и если не сдам им деньги, то буду пущен в этот самый «расход». Когда он вел речь только обо мне и моей жизни, я держался и настаивал на правдивости своих показаний, отказывался наговаривать на других напраслину.
Позже Иванов вновь повел речь о моем сыне. С его слов выходило, что после моих первых так называемых «признательных» показаний его, якобы, выпустили из тюрьмы, но теперь арестуют вновь. Он убеждал меня в том, что с ними «нужно дружить, иначе будет плохо — меня в «расход», а сына арестуют». Это надломило меня. Я согласился дать любые показания, но при условии, что они не тронут никого из моих родственников. Передо мной была поставлена задача указать 60 человек в качестве моих взяткодателей. В полной мере при всем желании мне не удалось выполнить этого «домашнего задания» Иванова. Я вспоминал всех, с кем общался за долгие годы, наговаривал на людей, приписывал им мнимые факты дачи мне взяток, и в конечном счете указал около 30 человек. Иванов остался очень недоволен, что я не выполнил его указания, и в качестве наказания поставил новую задачу, увеличив количество моих взяткодателей до 70–80 человек. И я, писав новую ложь, был вынужден это делать, опасаясь за своих жену и детей. Иванов меня корректировал.».
«Вечером вновь вызвали на допрос. Опять допрашивали несколько человек. Вопрос стоял в том же ракурсе: сдаю требуемые деньги — меня тут же выпускают на свободу. При этом договорились даже до того, что я могу какую-то часть денег оставить себе. Шла самая настоящая торговля. Один из следователей — узбек — очень долго уговаривал меня. Когда и это не помогло, то вновь начались брань и угрозы в мой адрес. Гдлян стал шантажировать тем, что даст команду и моего сына, офицера органов КГБ, снимут с должности и уволят. Я пытался, как мог, объяснить, что сын абсолютно ни при чем, так за что же он будет страдать. Надо мной издевались самым настоящим образом, играли на отцовских чувствах, заставляя признать то, чего не было в жизни. Результатами этого допроса все были недовольны. Их, видимо, не устраивало то, что я сказал об отсутствии у меня денег и, естественно, ничего не выдал. До настоящего времени я не понимаю, насколько сами следователи верили в реальность этого чудовищного вымысла. Меня сломило лишь сообщение Карташяна о том, что из-за моего поведения ими арестован сын и в дальнейшем это же ждет остальных членов семьи. О подобной практике следствия мне было достаточно много известно еще до ареста, и я поверил их словам. Я был вынужден пойти на их условия и написать всю ту ложь в отношении многих лиц, которую от меня потребовали. Под воздействием таких угроз, я был готов любого и каждого человека обвинить в чем угодно. Позже одумался и отказался от навязанной лжи.
Примерно 25 декабря 1988 года меня отвезли в Москву. Кажется с 28 декабря к допросам подключился Иванов Н. В. Он продолжил линию Гдляна, заявляя в форме рассуждений о том, что нашей стране просто необходим «расход» людей, людская кровь и жизни, я же являюсь миллионером и если не сдам им деньги, то буду пущен в этот самый «расход». Когда он вел речь только обо мне и моей жизни, я держался и настаивал на правдивости своих показаний, отказывался наговаривать на других напраслину.
Позже Иванов вновь повел речь о моем сыне. С его слов выходило, что после моих первых так называемых «признательных» показаний его, якобы, выпустили из тюрьмы, но теперь арестуют вновь. Он убеждал меня в том, что с ними «нужно дружить, иначе будет плохо — меня в «расход», а сына арестуют». Это надломило меня. Я согласился дать любые показания, но при условии, что они не тронут никого из моих родственников. Передо мной была поставлена задача указать 60 человек в качестве моих взяткодателей. В полной мере при всем желании мне не удалось выполнить этого «домашнего задания» Иванова. Я вспоминал всех, с кем общался за долгие годы, наговаривал на людей, приписывал им мнимые факты дачи мне взяток, и в конечном счете указал около 30 человек. Иванов остался очень недоволен, что я не выполнил его указания, и в качестве наказания поставил новую задачу, увеличив количество моих взяткодателей до 70–80 человек. И я, писав новую ложь, был вынужден это делать, опасаясь за своих жену и детей. Иванов меня корректировал.».
Биографию подготовил: