Шорников Александр Сергеевич - командир корабля 1-й авиационной транспортной дивизии (Главное командование ВВС Красной Армии), майор.

Родился 31 октября 1912 года в городе Вязники ныне Владимирской области в семье рабочего. Русский. Окончил школу фабрично-заводского ученичества (ФЗУ), работал на фабрике. В 1933 году окончил авиационную школу пилотов Гражданского воздушного флота (ГВФ) в Тамбове. Работал лётчиком в Грузинском управлении ГВФ. Участник Великой Отечественной войны с июня 1941 года. В Красной Армии с 1942 года.

С самого начала войны летал в качестве командира корабля в Харьковской, а затем Киевской авиационной группе особого назначения ГВФ на самолёте ПС-84 (обозначение американского самолёта Дуглас DC-3, выпускавшегося в СССР по лицензии, 17 сентября 1942 года получил наименование Ли-2). Авиагруппа выполняла боевые задания в интересах Южного, затем Юго-Западного и Сталинградского фронтов днем и ночью, в любых метеорологических условиях.

К 16 октября 1941 года А.С.Шорников совершил 170 боевых вылетов с общим налётом 254 часа. Перевёз на самолете свыше 100 тонн боеприпасов и других грузов военного назначения, 28 раненых и 508 бойцов и командиров Красной армии. Кроме того, совершил 8 ночных вылетов в глубокий тыл противника с задачей выброса парашютистов и листовок. Приказом по Юго-Западному фронту был награждён орденом Красного Знамени.

К 31 июля 1942 года капитан А.С.Шорников в ходе выполнения боевых заданий налетал днём 575 часов, перевозя оружие, боеприпасы, раненых, бойцов и командиров. Ночью совершил 57 боевых вылетов с налетом 260 часов, переправив за это время в тыл противника 175 десантников, листовки и грузы специального назначения. Приказом по Сталинградскому фронту был награждён вторым орденом Красного Знамени.

10 декабря 1942 года Киевская авиагруппа была переформирована в 7-й отдельный авиаполк ГВФ.

В январе 1943 года А.С.Шорников был в составе группы советских лётчиков и авиаспециалистов 1-й транспортной авиационной дивизии командирован в Великобританию для освоения и перегонки в СССР 200 бомбардировщиков Armstrong Whitworth A.W.41 «Albermarle». Маршрут перегонки проходил на большой высоте из Шотландии через Северное море, Данию, Норвегию, Швецию и Балтийское море (в зоне действий истребителей противника).

В ночь с 2 на 3 марта 1943 года с авиабазы Эррол в районе города Данди вылетел первый экипаж: пилот капитан А.С.Шорников, штурман лейтенант П.Н.Якимов, радист лейтенант А.А.Вердеревский и борттехник Г.И.Галактионов. После девяти часов полета самолет сел на Внуковском аэродроме. В течение марта-апреля последовали еще 12 "Албемарлов"

В Советском Союзе самолеты подвергли тщательным испытаниям. Они показали, что британские машины значительно уступали по лётным и эксплуатационным качествам отечественным дальним бомбардировщикам и транспортным самолетам ПС-84. Ознакомившись с результатами первых недель эксплуатации "Албемарла" в нашей стране, комиссия под руководством маршала авиации Астахова рекомендовала отказаться от их дальнейшей приёмки или серьезно их модифицировать. В мае перегонку самолётов приостановили, а затем прекратили вообще.

Капитан А.С.Шорников со своим экипажем летом и осенью 1943 года в составе полка обеспечивал подготовку к Тегеранской конференции глав СССР, Великобритании и США (28 ноября – 1 декабря 1943 года), перевезя в Иран большое количество офицеров и солдат Советской Армии, представителей посольств, разведчиков, групп обеспечения, переводчиков, а также различных необходимых для этой цели грузов.

Особо отличился А.С.Шорников при выполнении специальных заданий командования по доставке в расположение Народно-освободительной армии Югославии (НОАЮ) в 1944 году оружия, боеприпасов, продовольствия, медикаментов, вывозу раненых и спасению Верховного штаба НОАЮ во главе с маршалом Иосипом Броз Тито.

После Тегеранской конференции советское правительство начало переговоры с англичанами по поводу оказания военной помощи Народно-Освободительной армии Югославии (НОАЮ). Помощь планировалось перебрасывать с территории Южной Италии, захваченной англо-американскими войсками, с британской базы близ города Бари. Была срочно сформирована советская военная миссия во главе с генералом-лейтенантом Н.В.Корнеевым. В Югославию отрядили два экипажа самолетов С-47 (усовершенствованный Дуглас DC-3): один должен был доставить на базу технические средства, второй – обеспечивать деятельность миссии.

Эта «командировка» выдвигала высочайшие требования к пилотам: нужно было летать ночью, сажать самолеты на площадки в горах, сбрасывать грузы у сигнальных костров. Обслуживать военную миссию поручили экипажу А.С.Шорникова, в составе которого, кроме командира, были второй пилот Б.Т.Калинкин, штурман П.Н.Якимов, борттехник И.Г.Галактионов и радист Н.С.Вердеревский. К началу 1944 года был определен маршрут перелета: Москва – Астрахань – Тегеран – Каир – Бизерта – Бари. Военная миссия насчитывала 24 человека, из них 18 человек летели на борту А.С.Шорникова. Самолеты вылетели из Москвы утром 17 января и из-за погодных, технических и организационных проблем добрались до Бари лишь к началу февраля.

Советская военная миссия была из Бари доставлена в город Двар (Босния), где находился Верховный штаб НОАЮ, вместе с миссиями союзников. Вплоть до конца мая 1944 года экипаж А.С.Шорникова совершал полёты в различные районы Югославии, доставляя частям народно-освободительной армии боеприпасы, вооружение, медикаменты и обратными рейсами вывозя раненых и больных партизан.

Когда Верховный штаб НОАЮ подвергся нападению крупных сил германских десантных подразделений, экипаж майора А.С.Шорникова 4 июня 1944 года, совершив посадку в горах на площадку крайне малых размеров, за два рейса вывез в Бари руководящий состав штаба во главе с маршалом Тито и членов военных миссий.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 20 июня 1944 года за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом отвагу и геройство майору Шорникову Александру Сергеевичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая звезда».

В июле 1944 года в Бари перелетели с территории СССР ещё десять самолётов С-47. Оттуда начала действовать Авиационная группа особого назначения (АГОН) под командованием Героя Советского Союза генерал-майора В.И.Щелкунова. Ее самолеты обеспечивали боевую деятельность Народно-освободительной армии Югославии: туда везли боеприпасы, оружие, медикаменты, обратно - раненых. Из Советского Союза в Бари транспортники доставили четыре разобранных самолёта По-2 и передали их югославам.

Вплоть до окончания войны А.С.Шорников в составе АГОН летал в небе Югославии.

После войны продолжал службу в ВВС, был заместителем командира одного из транспортных авиационных полков. В 1953 окончил Высшие офицерские лётно-тактические курсы, в 1957 — Центральные лётно-тактические курсы усовершенствования офицерского состава (КУОС) ВВС. С 1957 года подполковник А.С.Шорников — в запасе.

Жил в Москве. Работал старшим инженером в Министерстве гражданской авиации СССР.

Скончался 18 ноября 1983 года. Похоронен в Москве на Ваганьковском кладбище.

Награждён орденом Ленина (20.06.1944), 3 орденами Красного Знамени (06.11.1941; 30.08.1942; 30.12.1956), орденом Красной Звезды (03.11.1953), медалями. Народный Герой Югославии.

В городе Вязники его именем названа улица, на Аллее Боевой Славы установлен памятный стенд.

Отрывок из книги А.Е.Голованова «Дальняя бомбардировочная»

В январе я узнал от Верховного, что решено направить военную миссию в Югославию и АДД следует выполнить эту задачу. Доставка миссии к маршалу Тито путем десанта, то есть выброски на парашютах, исключалась. Глава миссии генерал Н.В.Корнеев, раненный в ногу, ходил с тростью и прыгать с парашютом не мог.

Для выполнения этого задания нужно было подобрать соответствующий экипаж. Достаточно хорошо зная летный состав ГВФ, я дал указание его начальнику генералу Астахову представить мне кандидатов для выполнения данного полета. Из них остановился на командире корабля Александре Сергеевиче Шорникове. Остановился потому, что, будучи еще шеф-пилотом Гражданской авиации, мне довелось проверять летный состав, собранный из разных управлений, для определения возможности допуска этих летчиков к практическим полетам с пассажирами в сложных условиях осенне-зимнего периода как днем, так и ночью. Чтобы получить такое право, летчики должны были пройти проверку в реальных условиях. Дело в том, что летчик и его способности определяются не только тем, как он пилотирует самолет, но также и тем, как он себя ведет и как себя чувствует в таком полете.

И вот А. С. Шорников — пилот Закавказского управления ГВФ произвел на меня наиболее благоприятное впечатление. У каждого пилота своя манера, свой стиль полета, начиная с того, как он сидит на своем пилотском сиденье во время полета, как реагирует на то или иное поведение своего летательного аппарата, как воспринимает различные неожиданные явления во время полета, например восходящие и нисходящие потоки, то есть броски самолета по вертикали, сильную болтанку и многое, многое другое. По этим признакам, а вернее по их сумме можно безошибочно, если, конечно, вы сами много летали, судить о способностях проверяемого. По тому, как сидел Шорников, было явно видно отсутствие какой-либо напряженности. По реагированию летчика на поведение самолета, когда рефлексы срабатывали раньше сознания, была видна натренированностъ, доведенная до рефлекторного восприятия, что дается только систематическими полетами на протяжении длительного времени. По восприятию Шорниковым неожиданностей в поведении самолета было видно, что они ему уже давно знакомы и не являются новостью. (Полеты в горах Закавказья, как видно, сделали свое дело.) Спокойствие, неторопливость в движениях и в то же время молниеносное рефлекторное реагирование на те или иные явления, эти качества как бы завершали летную аттестацию Шорникова. Я даже вышел из кабины, чтобы со стороны посмотреть на действия и поведение пилота, тем самым подчеркивая мою удовлетворенность его мастерством. Уходил из кабины во время таких полетов я нечасто. Когда ты не знаешь летных данных того, с кем летишь, да еще несешь личную ответственность за успешное завершение такого полета, — прежде чем покинуть свое место на правом сиденье — не один раз подумаешь.

Мне кажется, что в любой профессии люди, достигшие определенного уровня и знающие, сколько труда, упорства и энергии пришлось вложить раньше, чем достичь этого, всегда будут отдавать должное тем, кто идет по тому же пути. О Шорникове у меня осталось впечатление, что его летные данные являются, если хотите, искусством.

Ни до этого полета, ни после него, работая в Гражданском воздушном флоте, встречаться с А.С.Шорниковым мне не приходилось. Однако, когда среди других была названа его фамилия для полета в Югославию и, уточнив, что именно он работал в Закавказском управлении ГВФ, я, не задумываясь, остановился на его кандидатуре. После того как наша военная миссия была доставлена, как говорят, в целости и сохранности в Бари (Южная Италия), а потом к партизанам в Югославию, наша работа пошла в основном через миссию. Интересная деталь — военная миссия, посланная нашим правительством к маршалу Тито, была аккредитована при Национальном комитете освобождения Югославии, в то время как англичане и американцы держали свои миссии при Верховном штабе Народно-освободительной армии, никак не желая признавать наличия там же нового правительства Югославии.

В районе расположении Верховного штаба НОАЮ и советской миссии была развернута и наша радиостанция с обслуживающим персоналом, которая служила как приводная и связная рация АДД.

Как-то мы получили данные о прибытии в Верховный штаб сына Черчилля Рандольфа, который появился там в личине военного корреспондента. Появление его у маршала Тито было не совсем обычным — он был сброшен туда на парашюте.

Когда я доложил о полученных сведениях Сталину, он, немного помолчав, сказал:

— Имейте в виду, сыновья премьеров так просто на парашютах не прыгают и в чужих штабах без определенных целей не появляются.

Так оно и оказалось. Сын Черчилля активно действовал в определенном направлении как в своей, так и в американской миссии. Мы получали сведения и о том, что Рандольф совершает вояжи между Верховным штабом НОАЮ и Каиром. Английские офицеры называли Рандольфа толстым сыном великого отца…

Отношения между союзниками и партизанами становились все напряженнее. Максимально сократились поставки союзников НОАЮ, однако на большее они не решались. Дело в том, что, нанеся в феврале — марте 1944 года сокрушительный удар на Буге, наши войска в апреле вышли к границам Чехословакии и вступили на территорию Румынии. Идея Черчилля о высадке десанта из районов Средиземного моря и проникновении на Балканы окончательно проваливалась, в то время как нашим войскам оставалось преодолеть не такое уже большое расстояние, чтобы достичь границ Югославии.

Утром 25 мая мной была получена радиограмма от начальника нашей расположенной в горах в районе Дрвара радиостанции (штат ее состоял из двух человек: старшины Владимира Щеглова и рядового Пушкина). В этой радиограмме сообщалось, что происходит высадка немецкого десанта на Дрвар, где идет бой. Зная, что там находится маршал Тито и наша военная миссия, я сейчас же позвонил Сталину и доложил ему о содержании полученного донесения.

— Вам сообщили какие-либо подробности? — спросил он.

Получив отрицательный ответ, Сталин дал указание выяснить подробности и позвонить ему. Примерно через два часа пришло сообщение о том, что высажен крупный немецкий десант, захвачен город. Каких-либо подробностей сообщить не могут, так как связаться не с кем. Ввиду того, что немцы находятся в непосредственной близости, радиостанцию зарывают в землю, сами уходят в горы.

Об этом докладывал Сталину я уже лично, так как он звонил до этого неоднократно, справляясь, не получили ли мы каких-либо новых данных, и, наконец, дал указание по получении таковых приехать и доложить лично.

— Видимо, полученные вами сообщения правильные, и положение там серьезное, — немного помолчав, сказал Сталин. — Ни по одному каналу не могут связаться наши товарищи со штабом Тито. Это не может быть случайностью.

Походив немного, Сталин остановился и задумчиво, как бы про себя произнес: — Чья же это работа, хотел бы я знать?.. Видимо, сынки зря время не тратят.

Длительное время не было известно, где находится маршал Тито и его штаб. Не один раз звонил Сталин и спрашивал, не вышли ли на связь наши люди.

Когда же в конце концов обнаружился маршал Тито, Сталин дал указание принять все меры к тому, чтобы его вывезти. Это задание с честью выполнил А. С. Шорников, находившийся в Бари и совершивший уже десятки вылетов к партизанам с посадкой у них. К слову сказать, он был первым летчиком, осуществившим посадку ночью на заснеженную площадку в высокогорном районе Боснии. В Бари никто из английских и американских летчиков не верил в такую возможность, они сочли рассказ об этом Шорникова просто шуткой, выдумкой. Отправляясь в следующий полет в Боснию, Александр Сергеевич накупил плетеных корзин, прилетев к партизанам, набил их снегом и, вернувшись в Бари, поставил эти корзины, не говоря ни слова, вдоль ряда английских самолетов. Последовало всеобщее изумление, однако профессиональное самолюбие было уязвлено, и некоторые английские и американские летчики последовали примеру Шорникова.

Полеты и посадки Шорникова на ограниченные площадки в горах, где ошибка не может повториться дважды, не были трюкачеством. Этого требовали обстоятельства. Однажды, преодолев плохую погоду и доставив очередную партию военного имущества, экипаж летел обратно, везя пятнадцать человек раненых, и поначалу не заметил, что все они не имеют обоих ног. Не было ни стонов, ни жалоб, ни просьб о помощи… Увидев уже многое и за время Великой Отечественной войны, и за время полетов в Югославии, экипаж был поражен мужеством и стойкостью, которые проявляли раненые партизаны. Надо ли говорить о том, что весь экипаж старался как-то облегчить их состояние во время перелета. Надо ли говорить о том, что наши экипажи использовали малейшую возможность для полета к партизанам. Опыт, полученный в таких полетах, пригодился и не заставил себя долго ждать.

Длительное время у экипажа отсутствовала связь с нашей миссией, находившейся вместе с маршалом Тито. Наконец 3 июня радист экипажа старший лейтенант Н. С. Вердеревский по своей самолетной радиостанции принял радиограмму от генерала Н. В. Корнеева — прибыть в ночь на 4 июня в район Купрешко Поле, находящийся от Дрвара в ста километрах. Из этой радиограммы Шорников понял, что миссии удалось вырваться и уйти от немцев. Понял он также и то, что его штурман П. Н. Якимов, видимо, находится там же. Якимов все время находился при миссии, обеспечивая прием самолета. Зная летно-тактические данные воздушного корабля, а также возможности пилота, он руководил подготовкой площадок, определял пригодность их, обеспечивал правильную выкладку опознавательных знаков, определял возможность прилета по метеоусловиям и так далее. Имея своего человека на месте посадки, экипаж уверенно совершал полеты. Правда, летал он уже без штурмана.

Шорников дал указание экипажу быть готовым к вылету, однако сам он был вызван в штаб английского авиационного командования, где капитан Престон, который отлично говорил по-русски (его отец в свое время был на дипломатической работе в СССР), передал ему радиограмму, полученную от нашей военной миссии, где черным по белому было написано: «Прибыть в ночь на 5 июня», по тому же адресу. Ничего не сказав капитану, Александр Сергеевич сверил эту радиограмму с радиограммой, которую получил он непосредственно. Сомнений быть не могло, в полученных указаниях были разные числа…

В том, что нужно обязательно вылететь сегодня, Шорников не сомневался. Если бы было по-другому, то в повторно полученном распоряжении было бы обязательно указано, что первое отменяется. Однако таких указаний не было. Но вот вопрос — как вылететь? Самостоятельно, без получения разрешения на вылет от штаба английского командования вылететь он не мог, не имел права. Что же делать?! Некоторое время Шорников провел в размышлениях, а потом пришел в штаб и попросил разрешения вылететь в разведывательный полет в район, указанный в радиограмме — Купрешко Поле, чтобы уверенно на другой день, в ночь на 5 июня, вылететь уже для выполнения полученного задания. Такое разрешение он получил и в назначенное время вылетел.

Погода не благоприятствовала полету. В условиях грозовой деятельности и дождя пришлось пересекать Адриатическое море на малой высоте, во-первых, для того, чтобы не уклониться от проложенного маршрута, во-вторых, чтобы не попасть в грозовые облака. Выйдя на остров Корчула и обойдя Сплит, где располагалась немецкая военно-морская база, прикрытая большим количеством зенитной артиллерии, экипаж стал набирать высоту, взяв курс на Купрес, в районе которого находилась самая высокая гора, служившая надежным ориентиром. Выйдя на эту гору и определив свое местонахождение, начали поиски условных огней и сигналов. Облачность не давала возможности как следует просматривать местность. Более получаса летал экипаж над незнакомой местностью, пока не обнаружил кодовые огни. Много труда было положено, чтобы зайти на посадку. Нужно было садиться наверняка для того, чтобы иметь возможность улететь. Наконец самолет произвел посадку на обозначенную площадку, которая была сильно изрезана горными ручьями и усыпана камнями…

Как и предполагал Шорников, встречал его штурман Якимов, который вместе с югославскими партизанами подготовил площадку и организовал встречу своего экипажа. Вид у Якимова был незавидный, голова забинтована — он был ранен осколком мины. Нелегко, видимо, пришлось выбираться из окружения, отбиваться от внезапно выброшенного немецкого парашютного десанта.

В скором времени к самолету подошли маршал Тито, генерал Корнеев, члены Политбюро Компартии Югославии, руководящий состав Верховного штаба, представители английской и американской военных миссий. После обмена мнениями о количестве людей, которых можно взять на борт (было решено взять 20 человек), началась посадка в самолет. Кроме маршала Тито, членов Политбюро, генерала Корнеева и Верховного штаба были также взяты на борт и представители англо-американской миссии. Доставив всех благополучно в Бари, экипаж Шорникова совершил еще один полет на Купрешко Поле и вывез оттуда еще 20 человек. Конечно, генерал Корнеев никаких указаний о переносе вылета на 5-е число не давал. Это, так сказать, осталось на совести тех, кто дал указание вручить экипажу радиограмму с измененным числом даты вылета.

Между прочим, союзники в эту же ночь совершили тоже два полета на Купрешко Поле, но несколько запоздали. Оказывается, Верховный штаб обращался к ним с просьбой вывезти их, но союзники ответили, что по условиям погоды, а также по причине неизвестного состояния площадки полет на Купрешко Поле является серьезным риском. Однако, узнав о прилете нашего экипажа, они направили туда и свои самолеты. Вскоре Купрешко Поле было занято гитлеровцами, а охранявшие Верховный штаб части с боями вырвались из окружения и ушли в другие районы.

Позднее мы узнали некоторые подробности. Немецкий десантный батальон с частями усиления имел задачу захватить Дрвар, где расположен Верховный штаб Народно-освободительной армии, и уничтожить его вместе с Верховным главнокомандующим маршалом Тито. Высадка десанта оказалась неожиданной.

Каких-либо крупных частей или соединений, которые могли бы вступить в бой с гитлеровцами, в районе расположения штаба не было. Отдельные подразделения не могли вести длительный бой с хорошо вооруженным противником, имевшим в своем распоряжении даже артиллерию. Пришлось с боями отходить. Выйти из пещеры, где размещался штаб, было невозможно из-за кинжального огня. Тогда был взломан пол и находившиеся в пещере спустились по веревке к протекавшему внизу ручью, вышли в сад, а оттуда пробрались на гребень горы у долины Унаца. Так ушел маршал Тито со своими товарищами от немцев.

Примечание. Перебои в связи с советской военной миссией при И.Б.Тито, по логике И.В.Сталина и автора книги, как и инцидент с неверной датой, сообщенной А.С.Шорникову для прибытия в Дрвар, объясняется тем, что англичане прикладывали все усилия, чтобы сдать немцам Тито, а вместе с ним и Р.Черчилля, причём этому способствовал и сам Р.Черчилль («Видимо, сынки зря время не тратят»). Такая логика представляется довольно странной. Вряд ли сэр У.Черчилль похвалил бы британское командование в Италии, если бы оно позволило его сыну оказаться в немецком плену. На наш взгляд, здесь более достоверна версия о работе германской разведки.

Биография подготовлена Л.Е.Шейнманом (г. Ижевск) и В.П.Воробьёвым (г. Подольск).

Биографию подготовил: Л.Е.Шейнман (г. Ижевск)