Рыбак Ульян Александрович — помощник командира разведывательного взвода 348-й отдельной разведывательной роты 226-й стрелковой дивизии 1-й гвардейской армии 4-го Украинского фронта, старшина.

Родился 1 января 1920 года в деревне Евсеевичи ныне Глусского района Могилёвской области Республики Беларусь в крестьянской семье. Белорус. Окончил 5 классов. До 1935 года работал на стекольном заводе «Коминтерн» в Бобруйском районе, затем на Заволочицком спитрзаводе Могилёвской области.

В Красной Армии с 1940 года. На фронте в Великую Отечественную войну с июля 1941 года. Воевал на Ленинградском, Воронежском, Центральном, 1-м и 4-м Украинских фронтах. Член ВКП(б)/КПСС с 1944 года.

Помощник командира разведывательного взвода 348-й отдельной разведывательной роты (226-я стрелковая дивизия, 1-я гвардейская армия, 4-й Украинский фронт) старшина Ульян Рыбак особо отличился в декабре 1944 года во время разведки сил неприятеля в Карпатах.

К январю 1945 года разведчик Ульян Рыбак подбил гранатами 10 танков, взял в плен до 60 гитлеровцев, добывал ценные сведения о противнике.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 марта 1945 года за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом отвагу и геройство старшине Рыбаку Ульяну Александровичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».

Участник исторического Парада Победы в Москве на Красной Площади 24 июня 1945 года.

После войны У.А. Рыбак демобилизован. Жил в деревне Заволочицы Глусского района. Работал экспедитором и сменным технологом на местном спиртзаводе.

Умер 14 августа 2009 года. Похоронен на кладбище деревни Евсеевичи.

Награждён советскими орденами Ленина (24.03.1945), Красного Знамени (7.01.1944), 2 орденами Отечественной войны 1-й степени (22.08.1944; 11.03.1985), орденами Красной Звезды, Славы 2-й (15.09.1944) и 3-й (20.08.1944) степени, медалями, в том числе «За отвагу» (29.08.1943) и «За боевые заслуги» (25.03.1943), белорусским орденом «За Службу Родине» 3-й степени (13.04.1999).

Имя Героя носит улица в посёлке Глуск Глусского района.

Время - это всегда стиль. На смену традиционным газетным жанрам приходят новые формы. То, что было модным вчера, сегодня – скучно. Будущее всему готовит свою порцию нафталина... Это – неизменная диалектика жизни. Но она учит и беспристрастному, внимательному взгляду в прошлое. Предлагаем это сделать глазами известного и, прямо скажем, очень традиционного журналиста Леонида Екеля. Сегодня – очередная публикация его авторской рубрики.

Осенью 1940 года Ульян Рыбак и еще семеро сельских парней уходили в Красную Армию. Для их доставки в Глуск снарядили несколько подвод. Лошади тронулись, и родичи, кто затягивая песню, кто смахивая слезу, кто тихо повторяя: «Храни тебя Господь, сыночек...» – пошли за ними вслед. Ульян вдруг перемахнул через телегу и бросился... к Соне Шиловой из соседней Рудни. И поцеловал. Впервые, но на глазах многих сельчан. А это немало значило…

Служить Ульяну Рыбаку выпало в Карелии. Здесь его и настигла Великая Отечественная война. Воевал на Ленинградском, Воронежском, Центральном, 1-м и 4-м Украинских фронтах. Пять раз был ранен. Но счастливая звезда Рыбака сберегла ему жизнь и привела 24 июня 1945 года на Красную площадь в Москве на Парад Победы. Вспоминая об этом великом событии, Маршал Советского Союза К.С. Москаленко впоследствии в своих мемуарах писал: «В другом ряду я увидел старшину Ульяна Александровича Рыбака, для которого война началась 22 июня 1941 года, а закончилась в Праге. Еще на Карельском фронте У.А.Рыбак подбил и уничтожил гранатами и бутылками с горючей смесью 10 вражеских танков. Потом стал разведчиком. На его счету было 57 добытых языков, около 200 вражеских солдат и офицеров он уничтожил. За свои подвиги разведчик был награжден Золотой Звездой Героя, орденами Ленина, Красного Знамени, Отечественной войны I степени, Славы II и III степени, медалями «За боевые заслуги», «За отвагу».

В окна скромного домика на краю деревни Заволочицы неудержимо рвется весна. 63 года после Победы. На спинке стула – парадный пиджак Рыбака. На нем горит Золотая Звезда, сверкают ордена и медали. Память о войне, как пламенеющие угли. И не погасят их ни половодье весны, ни серые дожди осени, ни злые вьюги. С годами она вспыхивает еще ярче…

- Люди часто говорят: вот если бы жизнь начать заново, я бы оставил в ней всё, что уже было. Через войну проходят только раз. В ней столько жестокого и страшного, что ни один разумный человек не захочет это повторить. Как-то в школе стали ученики допытываться: как я прошёл войну, за что получил Героя? А я им говорю: «Детки мои дорогие, я войну не прошёл, а проползал. До крови сбивая колени и локти. Каждую ночь играя со смертью в прятки». И это действительно так. Разведчик ближе к смерти (до неё не четыре шага, как поется в знаменитой «Землянке», а значительно меньше), чем кто-либо другой на фронте. Конечно, смерть на войне повсюду. И пуля шальная, и снаряд, и мина, и бомба с неба. Но от этих смертей можно хоть как-то укрыться: зарыться в землю, залечь в траншее или затаиться в блиндаже. А разведчик со смертью один на один. Он в открытую вступает с ней в единоборство. И остаётся живым, если сумеет перехитрить врага. А для этого надо уметь предвидеть. Принять решение за доли секунды. Действовать внезапно и дерзко. И каждый раз – не по шаблону. А ещё разведчику надо иметь нечеловеческое терпение. Оно, пожалуй, равноценно отваге и смелости…

Это было в Карпатах. Получил я задание проникнуть в тыл противника и взять штабного офицера. Раз штаб – значит, глубокий тыл. Почти двое суток вел я с разведчиком Павлом Ковалевым наблюдение. Наступила ночь. Едва мы начали продвигаться ползком, как внезапно возникла перестрелка. Свистят пули, воют мины и снаряды. То вспыхнут, то гаснут ракеты. И весь этот смертоносный шквал проносится над нами. А мы лежим, будто вросли в землю, и об одном молим Всевышнего: только бы не ранило, только бы не убило... Иначе не выполнить нам задания. Когда перестрелка утихла, мы благополучно миновали первую полосу обороны. Обошли посты противника и огневые позиции артиллерии. На рассвете тщательно замаскировались в зарослях кустарника. И началась борьба со сном. Не спать, пожалуй, труднее, чем добыть языка. Сутки без сна я мог выдержать. А вторые, третьи – это выше человеческих сил….

По дороге двигались машины, танки. По очереди с Ковалевым ведем наблюдение. На третьи сутки вышли мы к селу Вишневка. А это километров тридцать от линии фронта. Здесь немцы чувствовали себя в безопасности и особой бдительности не проявляли. Село большое. В самом конце – кирпичное здание. А возле него – машины с радиоантеннами. Все ясно: вот там у них и штаб. К зданию часто подъезжали легковые автомашины. У солдат во дворе особой реакции это не вызывало. Но когда появлялся темно-синий «Опель», они вытягивались по стойке «смирно». Значит, хозяин автомобиля – немалый чин. Усиленно ведем за ним наблюдение. Устанавливаем, что в одно и то же время «Опель» выезжает из Вишневки и движется куда-то в западном направлении. Причем без сопровождения охраны, что для нас было исключительной удачей. В перелеске устроили засаду. И вот на дороге показался темно-синий «Опель». Движется с большой скоростью. Я подпустил его поближе и швырнул «лимонку». Машина летит в кювет. Распахиваю дверцу. Водитель мертв. А рядом на сиденье... генерал. Как оказалось, командир механизированного корпуса. Вытаскиваем генерала из машины, затыкаем ему рот – и подальше от этого места. В любую минуту на дороге могли появиться немцы. Хоть и так они были кругом.

Когда отошли на безопасное расстояние, как следует осмотрели свою добычу. Дела плохи: генерал ранен. Может истечь кровью. Снимаем нательные рубахи, рвем на полоски и делаем перевязку. Его жизнь стоила дороже наших. Потому что один ценный язык мог повлиять на судьбы тысяч наших солдат. Генерал показывает знаками, что хочет пить. А пить ему при таких ранах нельзя. Собирали чернику, чтобы хоть как-то он мог утолить жажду. Отдавали ему последние крохи сухого пайка, хотя сами были голодные как волки. Обессиленные, истощенные (в чем только душа держалась?), но гордые от сознания, что задание с честью выполнили, на семнадцатые сутки добрались мы к своим.

За ценного языка получил я благодарность от командующего 4-м Украинским фронтом генерала армии И.Е. Петрова. Человеком великой души был Иван Ефимович. Солдаты очень его любили…

О Рыбаке знали многие. Его авторитет среди солдат был настолько высок, что о нем сочиняли стихи, рассказывали солдатские были. Может, причиной тому была его беспримерная храбрость. Или удачливость, которая не изменяла Рыбаку. А еще – верность боевым друзьям и фронтовое братство. Он никогда и нигде не подставлял своих товарищей. Не рисковал попусту их жизнями. Смелость его была разумной. Рыбак в любой ситуации сохранял хладнокровие. Не лез на рожон. Умел трезво оценить обстановку и принять решение. И за все сполна брать на себя ответственность. Имело значение и то, что воевал Ульян Рыбак с первых дней войны. Побывал в мыслимых и немыслимых переделках, но остался цел и невредим (ранения лишь подчеркивают его невредимость). А такие люди на фронте – источник, питающий солдатскую надежду остаться в живых. Раз он уцелел, то чем я хуже? Неудивительно, что при такой популярности Рыбак получил задание лично от представителя Ставки маршала С.К.Тимошенко. Штаб располагал данными, что где-то на венгерской территории затаилась и ждет своего часа 8-я танковая армия СС. Надо найти место ее дислокации.

На задание ушла вся разведгруппа – старшина Рыбак и шестеро разведчиков. Был с ними и радист. Они обнаружили танковую армию. Следили за движением колонн на Будапешт. И через каждые два часа передавали в разведотдел штаба фронта свои наблюдения. Штурмовая авиация не заставила себя ждать. По вражеским колоннам наносились точные удары. 24 «Тигра» и «Пантеры» превратились в чадящие факелы….

Возвращаясь к своим, получили приказ взять языка. Офицера. Взяли. Но когда ночью переходили линию фронта, случилось непредвиденное. Услышав родную речь, офицер сумел избавиться от кляпа и заорал не своим голосом. Стрельба. Ракеты. Как будто удар железного кулака опрокинул старшину Рыбака в снег, ставший внезапно горячим... Ульян Александрович придет в сознание уже в госпитале. А 24 марта 1945 года его палата огласится криками «ура!». Белорусскому хлопцу из глухой деревеньки Евсеевичи присвоили звание Героя Советского Союза…

У памяти свои законы. Ей не прикажешь хранить в ее кладовых только героические эпизоды. «Однажды, – рассказывает Ульян Александрович, – меня лишили всех наград. А произошло вот что. После ночной работы разведчики, как правило, днём отдыхают. И никто их не трогает. Все понимают, что наша работа особенная. Шутим, балагурим, подкалываем друг друга, а в сознании нет-нет да и мелькнёт: а кого завтра принесут на плащ-палатке? У разведчиков есть святой закон: не оставлять своих мертвых врагу. Сколько ушло на задание, столько и должно вернуться... Так вот, прилегли мы на травку отдохнуть. А перед тем приняли по глотку (фляжки у нас никогда не пустовали). И как на беду напоролись на нас двое конных. В бурках. Погон не видно. «Это что еще за цыганский табор?» – загремел голос. Кто-то из разведчиков в ответ: «А ты кто такой?» «Встать! Как ты со мной разговариваешь? Кто здесь старший?» Я поднимаюсь. «Старшина Рыбак. Разведчики. Отдыхаем после задания». – «Хорошо отдыхаете. Да от тебя, старшина, водкой несет». И приказывает адъютанту: «Забери у него оружие!» Тут мои хлопцы взбунтовались. Стащили адъютанта с лошади, надавали ему тумаков. «Да я вас всех в штрафбат! Под трибунал пойдете!» – кипятится офицер. Досталось и ему. Оказалось, принесла нелегкая на нашу голову командира полка. Из нашей же дивизии. Когда все утихло, говорю разведчикам, что штрафбата нам не миновать. «Ничего, старшина. Прорвемся!» И прорвались. Привели 12 языков. В том числе и офицера, командира роты. Какой уж тут штрафбат? Разведчиков не наказали. А меня лишили наград. «Не горюй, старшина. Своими поделимся», – шутили разведчики. А сами рады, что все обошлось. Конечно, случай этот здорово мне навредил….

– Слушаю я вас, Ульян Александрович, а самого так и подмывает спросить: вы столько сделали для Отечества, а вернулись с войны – опять нищета, тяжкий, беспросветный труд с утра до ночи, копеечная зарплата. 45 лет проработать на местном спиртзаводе, где даже воздух, пропитанный спиртом, имел свой градус... Так неужели Герой не достоин лучшей жизни?

– Я благодарен судьбе за мою жизнь. И, поверьте, нет и никогда не было у меня претензий на лучшую. И сожалений тоже нет. Это на войне надо быть героем. Родина потребовала – я им стал. А в мирной жизни я обыкновенный человек. Хотя... Судьба давала мне шанс. И вполне возможно, что жизнь могла сложиться иначе. Если бы я мог быть понастырнее. Командир танкового корпуса генерал-майор Карпотин предлагал мне поступать в Ульяновское танковое училище. Но куда мне с моим образованием: четыре класса да пятый коридор…

– А ты скажи, - перебивает его жена Софья Тимофеевна, - что не зря так беспокоился за тебя генерал. Небось, присмотрел зятя для своей дочки. Ты же писал своей маме. Вся деревня об этом судачила. Я как услышала, подушка не просыхала от слёз.

- Ну что ты говоришь. Куда бы я делся? Как поцеловал тебя прилюдно, понял: это на всю жизнь. Так оно и вышло. Вот уже 60 лет два наших сердца бьются, как одно. Всё ты чувствуешь, всё понимаешь, и всё готова разделить со мной. А это и есть счастье.

И улыбки, будто осеннее солнышко, в котором еще много тепла и ласки, осветили лица этих славных, добрых и таких родных друг другу людей.

Автор: Леонид ЕКЕЛЬ, «Советская Белоруссия», 10 июня 2008.

Биографию подготовил: Уфаркин Николай Васильевич (1955-2011)